– Вот тебе раз! Перемены происходят здесь довольно быстро. А куда он перебрался?
– Не знаю. Никто не может сказать. А новый владелец, по правде говоря, мне не понравился.
– Куда девать пасту для чистки?
– Поставь под мойку, – банка исчезла в шкафчике. – Я спросила его о Джо и Ангелине, почему они продали магазин, зачем и куда уехали, но он не захотел об этом говорить, сказал только, что ничего не знает.
– Новый владелец? А как его зовут?
– Не знаю, этого он тоже не сказал.
– Но говорил же он что-нибудь? Он вообще говорит по-английски?
– Да, конечно, и достаточно хорошо, чтобы разбираться в товарах и брать плату. Но и только. Нельзя ли переложить все это куда-нибудь со стола?
Маршалл начал убирать свои бумаги, пока их не завалили банками и овощами.
– Я привыкла к этому магазину, но сегодня мне показалось, что я не туда попала. Там что-то сильно изменилось, может быть, у них теперь новый персонал?
Внезапно на кухне появилась Санди:
– В нашем городе происходит нечто мистическое.
– Вот как? – встрепенулся Маршалл. Санди не стала дальше развивать свою мысль. Маршалл постарался вытянуть из нее объяснение:
– И в чем же это проявляется?
– Да так, ничего особенного. Просто у меня сложилось такое впечатление. Люди ведут себя очень странно. Мне кажется, в город вторгаются какие-то чужаки.
Наконец продукты были разложены. Санди вернулась к своим занятиям. Кэт приготовилась работать в саду. Маршалл собрался звонить по телефону. Слова Санди о таинственных чужаках, вторгающихся в город, всколыхнули в нем воспоминания, и его журналистское чутье подсказывало ему, что слова дочери не пустой звук. Положим, Лангстрат нельзя было назвать чужаком, но, без сомнения, она была мистической фигурой. Хоган расположился на диване в гостиной и достал из бумажника листок с телефоном Тэда Хармеля. Солнечное субботнее утро сулило мало надежд застать кого-либо дома, но он решил попробовать. На другом конце провода раздалось несколько гудков, прежде чем мужской голос ответил:
– Алло?
– Алло, Тэд Хармель?
– Да, кто говорит?
– Меня зовут Маршалл Хоган, я новый редактор
– А… вот как…
– Хармель ждал продолжения.
– Вы ведь знакомы с Бернис Крюгер? Она работает у меня.
– Надо же, она по-прежнему там? Узнала ли она что-нибудь новое о своей сестре?
– Мм… я об этом не очень-то много знаю. Она никогда не говорит на эту тему.
– А как идут дела в газете?
Несколько минут говорили они о «Кларион», о редакции, о том, куда мог задеваться шнур от кофеварки. Особенно Хармеля беспокоил уход Эди.
– Ее брак распался, – пояснил Маршалл, – но это было для меня совершенной неожиданностью. Я пришел слишком поздно и не знаю, что случилось.
– Хм… да… – Хармель выжидал на другом конце. «Поддерживай разговор, Маршалл!» – подбодрил себя Хоган и переменил тему:
– Знаете, моя дочь начала учебу в университете.
– Ах, вот как.
– Да, она ходит на подготовительный курс, сдает массу зачетов, и ей это нравится.
– Ну, если нравится, то и заниматься легче. У Хармеля было завидное терпение.
– Понимаете, Санди занимается у профессора психологии, по-моему, весьма забавная особа.
– Лангстрат.
«Прямо в цель», – подумал Маршалл и сказал:
– Именно. Масса странных идей.
– Совершенно верно.
– Вы знаете что-нибудь о ней?
Хармель помолчал, вздохнул и потом спросил:
– А что вас, собственно, интересует?
– Откуда она взялась, в конце концов? Санди приносит домой такие чудные мистические идеи…
Хармель ответил не сразу.
– Это… это восточная мистика, древние религиозные штучки. Она занимается, знаете… медитации, высшее сознание… единство во Вселенной. Я не в курсе, какое понятие вы обо всем этом имеете.
– Не слишком большое. Но ей удалось заинтересовать Других, не так ли?
– Что вы хотите сказать?
– Понимаете, она встречается регулярно со всякими людьми, с Альфом Бруммелем и… кто там еще? Пинкстон…
– Долорес Пинкстон?
– Да, из университетского правления. Дуайт Брандон, Эжен Байлор…
Хармель внезапно резко оборвал Маршалла.
– Что вы, собственно говоря, хотите выяснить?
– Насколько я понимаю, вы в курсе дел…
– Нет, вы ошибаетесь.
– А разве вы сами с ней не встречались? Наступила долгая пауза.
– Кто это сказал?
– Ну… мы сами пришли к такому выводу. Снова долгая пауза. Хармель вздыхал и сопел.
– Что вы еще знаете? – спросил он.
– Немного. Мне думается, что за этим кроется какая-то история. Вам это, должно быть, лучше известно.
Тэд боролся с собой, судорожно соображая и подыскивая слова:
– Да, я знаю. Но вы ошибаетесь на сей раз. Вы глубоко ошибаетесь! – Еще одна пауза, снова борьба. «Дернуло же тебя позвонить», – с тоской подумал Хармель.
– Но послушайте, мы же оба журналисты…
– Нет, это вы журналист! А я с этим делом покончил. Уверен, что вам обо мне все уже давно доложили.
– Я знаю лишь ваше имя, телефон и то, что вы владели «Кларион» до меня.
– Ну и хорошо, этого вполне достаточно. Об остальном я остерегаюсь говорить. Не хочу, чтобы у вас все рухнуло.
Маршалл ухватился за добычу:
– Так не оставляйте меня во тьме неизвестности!
– Я не собираюсь темнить, но есть вещи, о которых я не могу говорить.
– Ладно, это я понимаю. Все в порядке.
– Нет, ничего вы не понимаете. Послушайте-ка меня! Я не имею понятия, на что вы там напали, но похороните это, что бы там ни было. Займитесь чем-нибудь другим. Охраняйте лесопосадки Киваниса, делайте все, что не причинит вам вреда, но не высовывайте носа, а то заработаете простуду.
– О чем это вы?
– Хватит выжимать из меня информацию. Больше я вам ничего не скажу, употребите, что получили, себе на пользу. Я вам советую: забудьте Лангстрат, забудьте все, что вы о ней слышали. Конечно, я понимаю, вы журналист, и конечно, вы поступите наоборот, но позвольте мне вас предупредить совершенно серьезно: бросьте это. Маршалл ничего не отвечал.