– Угадал! Добыча, на которую охотятся хищники, двигается, по каждому поводу дерёт горло и проявляет другие признаки жизни, совершенно не свойственные, скажем, камням или деревьям. Поэтому нам придётся замереть, затаить дыхание и по возможности не издавать лишних звуков.
– Даже если захочется чихнуть? – осведомился Тюха. – Или икнуть?
– Я сказал, по возможности… Кроме того, добыча привлекательно пахнет. По мнению хищника, разумеется. Вот почему мы должны пахнуть плохо. Даже не плохо, а отвратительно.
– Вроде как я, – Свист с отвращением понюхал рукав своей куртки.
– Ещё хуже. На наше счастье, всякого зловонного хлама здесь предостаточно. Лично я отдаю предпочтение «хозяйскому дерьму». Вещество не только весьма вонючее, но в чём-то и целебное. Нам придётся измазаться им с головы до ног. Начинай, Тюха Горшок.
– Только после тебя, командир, – впервые Тюха высказал строптивость, пусть даже и на словах.
Расправа последовала незамедлительно. Осторожно приподняв брыкающегося заместителя, Темняк сунул его физиономией прямо в кучу свежего «хозяйского дерьма», из которого сам Тюха накануне готовил лечебную мазь.
Лишний раз напомнив стае, кто здесь хозяин, Темняк продолжал:
– Итак, мы начнем схватку, схоронившись среди мусора, – вонючие, неподвижные, молчаливые. Пусть звери для начала покажутся нам на глаза. К схватке мы приступим лишь после того, как составим о них вполне определенное представление. И напоминаю – прежде времени ничем себя не обнаруживать! Даже если хищник наступит вам на любимую мозоль. Действовать только по моей команде.
– А как действовать? – чуть ли не взмолился Тюха, облик которого благодаря вмешательству командира сильно изменился, и отнюдь не в лучшую сторону. – Каким оружием?
– Тем, которое у нас есть. Другого все равно не предвидится. Оружие заранее разложим на видных местах, чтобы оно всегда было под рукой. Не уверен, что спираль, а тем более лишенная наконечника стрела пробьют толстую шкуру или костяной панцирь, но у каждого живого создания существуют свои уязвимые места. В первую очередь это глаза. Я, конечно, имею в виду тех зверей, у которых глаза имеются. Но если их больше трех-четырех, то лучше и не связываться.
– Разве бывают такие звери? – удивился Бадюг.
– Сплошь и рядом. У некоторых глаза, как бородавки, разбросаны по всему телу. А у других вся голова один огромный глаз. Но это к слову… Потом брюхо. До сих пор не встречал зверя, который имел бы неуязвимое брюхо. Внимания заслуживает и пах, но только в (том случае, если там находится срамное место. Однажды мне пришлось иметь дело с хищной тварью, скрывавшей в паху могучий коготь. Сначала я даже не понял, что это такое, и от всей души позавидовал столь могучему детородному органу. Правда, потом чуть не пришлось пожалеть… Метить в сердце или мозг не советую. Это самые защищенные органы. Как у зверей, так и у человека, – Темняк постучал кулаком по своей грудной клетке. – Вот самые общие советы. Детали уточним по ходу схватки. Помните, наше главное оружие не стрелы и спирали, а разум. Изобретательный и холодный.
Урочный час между тем приближался, и у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что стая Темняка ничем не выказывает своей готовности к схватке. Более того, судя по всему, они преспокойно продолжали почивать в своей теплой норе. И лишь внимательно присмотревшись – да и то с достаточно удобной позиции – можно было разглядеть боешников, замаскировавшихся среди мусора, благо что за минувшую ночь его навалило предостаточно.
Сначала они ещё перебрасывались отдельными репликами, вспоминая самые курьезные эпизоды прошлых схваток и беззлобно подтрунивали друг над другом, но потом, когда раздался хлопок, возвещающий о том, что два смежных участка Бойла объединились в одно общее ристалище, смолкли окончательно.
Вновь потянулось мучительное ожидание, усугубленное ещё и полным неведением. Никто, кроме Темняка, даже приблизительно не мог представить себе, во что выльются их самые дурные предчувствия.
Пресловутые хищники, например, виделись простодушным боешникам как огромные клопы, позаимствовавшие у блох и людей самые грозные фрагменты их облика, а под клыками и когтями они подразумевали обыкновенные зубы и ногти, имевшие, быть может, чуть большие размеры и причудливую форму.
Что касается таких экзотических деталей, как рога, щупальца, жала и копыта, присущие многим плотоядным, травоядным и всеядным тварям, то пока это были лишь пустые слова, совершенно не подкрепленные личным опытом.
Напряжение сразу разрядилось, когда ничем не нарушаемую тишину Бойла огласили человеческие голоса, запевавшие какую-то воинственную песню, весьма напоминавшую блеяние готового к спариванию козла.
– Люди! – обрадовался Тюха. – А мы-то, дураки, боялись…
– Мало того что люди, так ещё и Веревки, – гордо объявил Бадюг. – Если двое Верёвок соберутся вместе, то обязательно затянут песню. Можно я им подпою?
– Я тебе подпою! Я тебе так подпою, что потом три дня стонать будешь! – пригрозил Темняк. – Наши планы не меняются. Пусть подойдут поближе. Для начала мы их хорошенько напугаем.
Но тут раздался ещё один хлопок, куда потише первого, и чужие боешники – трое желтолицых ветеранов – не прекращая пения, стали озираться.
– Замрите! – простонал Темняк, причем так убедительно, что у его товарищей на некоторое время пропал дар речи.
Где-то в самом конце улицы, далеко за спинами «желтых» боешников, обозначилось какое-то хаотичное движение и раздалось громкое многоголосое чириканье. Что-то широкое, плоское и пестрое, словно сказочный ковер-самолет, взмыло до уровня, доступного одним лишь Смотрителям и, как бы столкнувшись с невидимой преградой, плавно спланировало вниз.
На смену загадочной твари тут же взметнулась целая стая точно таких же злобно чирикающих созданий, сразу заполнивших собой всё пространство улицы.
– Похоже, что это птицы, – внятно произнес Темняк. – Вот уж кого не ожидал здесь увидеть!
Пёстрые крылатые твари носились уже повсюду, раз за разом предпринимая отчаянные попытки покинуть Бойло, которое, как предполагал Темняк, было прикрыто сверху невидимой крышей, проницаемой только для света и Смотрителей.
«Желтые» боешники растерялись, что было в общем-то вполне простительно для людей, до этого не видевших даже неба, а тем более птиц. Вместо того, чтобы сбиться в плотную толпу (а кто сказал, что три человека это ещё не толпа?) или спрятаться в ближайший норе, они принялись энергично размахивать всем, что имелось у них в руках: щитами, спиралями, «хозяйскими костылями» – то есть вели себя прямо противоположно здравому смыслу.
Одна из птиц, едва не свернувшая себе шею при очередной атаке на прозрачную крышу, приземлилась как раз между Бадюгом и Свистом. Только сейчас стало возможным по достоинству оценить и размах её крыльев, и могучую грудь, и громадные когти, и тяжелый, зловеще изогнутый клюв. Такая птичка, наверное, запросто могла бы охотиться на буйволов и бегемотов.