Притчер в ужасе смотрел на Ченниса. Черт подери, правдоподобно! Но откуда эта проклятая неуверенность в себе? И почему Ченнис так уверен?
Правдоподобно!
Или его перевернутое сознание сопротивлялось чьему-то воздействию?
Он что — раздвоился?
Как сквозь туман смотрел он на стоявшего перед ним Ченниса и понимал, что сейчас, вот сейчас отдаст ему бластер. И как только он собрался сделать это, за спиной у него открылась дверь, и он резко обернулся.
Могут быть в жизни ситуации, когда одного человека можно принять за другого, даже будучи в относительно спокойном состоянии. Можно спутать абсолютно непохожих друг на друга людей. Но Мула ни с кем и никогда спутать невозможно.
И пламя агонии, охватившее в тот миг сознание Притчера, не могло противостоять волне холодной силы, нахлынувшей на него, окатившей его с ног до головы.
Физически Мул никогда не выглядел хозяином положения, как и сейчас.
Он неуклюже смотрелся даже в просторной одежде, которая не скрывала его жуткую худобу и физическое уродство. Лицо его было закрыто капюшоном, нос же торчал сильнее обычного — крючковатый красный клюв экзотической птицы.
Трудно представить себе более анекдотичную фигуру демона мщения.
Он сурово приказал:
— Держите бластер, Притчер!
Потом повернулся к Ченнису. Тот ссутулился и опустился на стул.
— Похоже, вы тут повздорили. Ну, так что у вас там такое было насчет того, что за вами следил не я, а кто-то другой?
Притчер горячо вмешался:
— Так гипертрейсер был помещен в блок связи по вашему приказу, сэр?
Мул ответил холодным взглядом.
— Естественно. Разве кто-либо, кроме Союза Миров, во всей Галактике располагает такими приборами?
— А он сказал…
— Ну-ну, не ябедничайте, генерал. Не будем играть в испорченный телефон. Он же здесь. Так что вы сказали, Ченнис?
— Да… Сказал. Но, видимо, ошибся, сэр. Я был уверен, что трейсер установил кто-то из тех, кому платит Вторая Академия, и что нас заманили сюда для какой-то цели, и я приготовился к контратаке. Кроме того, я был уверен, что генерал в какой-то степени у них в руках.
— Можно подумать, что теперь вы в этом не уверены.
— Боюсь, что так. Или вы сейчас не были бы тут.
— Хорошо, давайте пока забудем об этом.
Мул сбросил с плеч просторный плащ с электрическим обогревом.
— Надеюсь, вы не возражаете, если я тоже присяду? Ну так вот. Здесь мы в безопасности, и никто нам не помешает. Ни один абориген не осмелится близко подойти к этому дому, уверяю вас, — сказал он тоном человека, ни на йоту не сомневающегося в своей силе.
Ченнис был возмущен:
— К чему эта таинственность? Не лучше ли приказать, чтобы подали чай и привели девушек, которые бы потанцевали перед нами?
— Пока не стоит. Так какова же ваша теория, молодой человек? Кто-то из Второй Академии следил за вами с помощью устройства, которое есть только у меня, — да, кстати, как вы его обнаружили?
— Очень просто, сэр. Если опираться на известные факты, получается, что кто-то мне это подсказал…
— Все те же люди из Второй Академии?
— А кто же еще?
— В таком случае не приходило ли вам в голову, что, если Вторая Академия решила затащить вас на свою территорию для каких-то своих целей, — а я предполагаю, что они пользовались своими методами примерно так же, как я своими, хотя, напомню вам, что я управляю эмоциями, а не мыслями, — так не приходило ли вам в голову, что, если они могут это сделать, им для этого вовсе не требуется гипертрейсер?
Ченнис с испугом встретил взгляд своего повелителя. Притчер удовлетворенно откашлялся и уселся в кресле поудобнее.
— Нет, — ответил Ченнис, — это мне в голову не приходило.
— А не задумывались ли вы о том, что, если они вынуждены за вами следить, это означает, что они не чувствуют уверенности в том, правильно ли вы изберете направление, и что в случае, если вы ошибетесь, у вас будет маловато шансов попасть сюда. Это вам тоже в голову не приходило?
— И это тоже не приходило, сэр.
— Ну почему же? Неужели ваш интеллектуальный уровень пал так низко?
— Единственным ответом может быть вопрос, сэр. Вы едины во мнении с генералом Притчером о том, что я — изменник?
— У вас есть возражения, если это действительно так?
— Те же самые, которые я высказал генералу. Если бы я был изменником и знал, где находится Вторая Академия, вы могли бы «обработать» меня и напрямую выудить из меня эти знания. Если вы решили, что за мной нужно следить, значит, этих знаний изначально у меня не было, и я, следовательно, не изменник. Так что я ответил вам парадоксом на парадокс.
— И каков же отсюда вывод?
— Я не изменник.
— С чем я пока вынужден согласиться, ибо ваши свидетельства неоспоримы.
— В таком случае позвольте поинтересоваться, зачем вы тайно следили за нами?
— Затем, что для всех фактов есть еще и третье объяснение. И вы, и Притчер уже объяснили случившееся — каждый по-своему. Я — если вы любезно уделите мне время — объясню все. И довольно быстро, так что не успею вас утомить, Притчер, отдайте мне ваш бластер. Никакой опасности, что на нас кто-то нападет, больше нет. Ни отсюда, ни из более отдаленных мест. Даже из самой Второй Академии. Включите свет. Благодарю вас, Ченнис.
Комната была освещена обычным для Россема способом. Единственная электрическая лампочка мерцала под потолком тускло-желтым светом. Все трое отбрасывали причудливые тени.
Мул сказал:
— Когда я понял, что за Ченнисом нужно следить, стало очевидно, что я чего-то ожидаю. Поскольку он отправился ко Второй Академии с потрясающей скоростью и по удивительно прямому маршруту, можно заключить, что все вышло именно так, как я и предполагал. Раз мне не удалось выудить из него знаний напрямую, значит, что-то мне мешало. Таковы факты. Ченнис, несомненно, знает ответ. Знаю его и я. А вы знаете, Притчер?
— Нет, сэр, — угрюмо буркнул Притчер.
— Тогда я объясню. Только один человек одновременно может знать, где находится Вторая Академия, и не позволить мне узнать об этом. Боюсь, Ченнис, что вы — человек из Второй Академии.
Ченнис поставил локти на колени и уперся подбородком в плотно сжатые кулаки.
— Как вы это докажете? Логика доказывает обратное.
— Есть и прямые доказательства, Ченнис. Это оказалось достаточно легко, Я говорил вам, что заметил, что моих людей «обрабатывают»? Тот, кто «обрабатывал» их, должен был быть: а) «не обработан» мной и б) приближен к центру событий. Поле для поисков велико, но не безгранично. Вам слишком везло, Ченнис. Вас слишком любили люди. Вы были слишком удачливы. Меня это заинтересовало…