Он поклонился, сделал несколько вдохов низом живота, превратившись в сосуд, медленно наполнился воздухом сверху донизу и резко выбросил этот воздух снизу доверху.
Сбросив напряжение, Колпаков взялся держать деревянный квадрат, который Габаев должен был разбить прямым цуки. Григорий стал в стойку и замер, намечая левой рукой точку попадания. Ему выпал, пожалуй, самый тяжелый номер, зрители это почувствовали, наступила полная тишина, даже фотокорреспондент перестал щелкать затвором аппарата.
Колпаков подумал, что сейчас дурацкий выкрик может испортить все дело.
Габаев напрягся так, что побелел кончик носа, задержал дыхание, поднимая давление, и с резким выдохом ударил, но секундой раньше из двенадцатого ряда раздался прежний залихватский голос:
— Кончай балаган, она подпилена!
Габаев выполнил цуки технически безукоризненно — вовремя довернул бедра, стремительно отбросил назад левую руку, и все эти движения, складываясь, придавали бьющей руке дополнительную мощь, но сконцентрироваться не сумел, потому кулак не разбил преграду, а с глухим стуком ударился об нее.
Колпаков почувствовал, как дернулась в руке доска, и почти физически ощутил боль, которую испытал Габаев.
— Слабак! Так и я могу! — изощрялся тот же весельчак, не понимая, что шутит с огнем.
Забыв про невозмутимость, сдержанность и хладнокровие — основные достоинства мастера карате, Габаев рванулся было к ведущей в зал лесенке, но Колодин сделал шаг вперед, загораживая дорогу, и тот остановился, машинально ощупывая кисть и локтевой сустав — не выбил ли, а горящим взглядом отыскивая в толпе крикуна.
В зале произошло движение: знакомый Колпакову бородатый хирург, бесцеремонно расталкивая публику, пробрался к двенадцатому ряду, завязалась короткая возня, в проход выпали два недавно ободряюще ржавших парня, а бородач уже возвращался обратно, таща за собой слабо упирающегося третьего.
Стащив вниз, травматолог подхватил его за шиворот и за штаны, несколько раз качнул и, как тряпичную куклу, забросил на сцену.
— Покажи-ка, пакостник, что ты можешь, да пусть люди на тебя полюбуются!
Зрители захохотали. Стоявший на четвереньках пестро одетый юнец с перстнями на руках, цепочкой на шее, железными бляхами на штанинах имел карикатурный вид.
— Это же клоун! — выдавила сквозь смех женщина в первом ряду.
— Точно, ряженый! Они нарочно, для забавы его выпустили!
Зал веселился. Неожиданная интермедия пришлась кстати, и нашлось бы немного людей, считавших, что она не подготовлена заранее.
Оказавшись в центре внимания, крикун мгновенно утратил смелость и развязность. Он даже не делал попытки встать, только ошалело крутил головой, надеясь, что случится чудо и все происходящее с ним окажется дурным сном.
Габаев левой рукой схватил его за ворот, поставил на ноги и вытащил на середину сцены, к станку, установил на держатель кирпич.
События развивались не по программе, Колодин на ходу искал выход:
— Некоторые зрители выразили сомнение в достоверности показанного и изъявили желание повторить сокрушение твердых предметов…
Пестрый юнец, судя по его виду, испытывал только одно желание — оказаться как можно дальше от станка, твердых предметов, зловеще прищурившегося Габаева и вообще от Зеленого театра.
— Значит, я слабак? — нехорошим голосом сказал Гришка, слегка улыбаясь. — Ну, покажи себя… — Улыбка исчезла. — Не разобьешь кирпич — я разобью тебе голову.
Со стороны казалось, что он советует новичку, как лучше приложить свои силы. Габаев говорил убедительно, крикун старался, даже на цыпочки привстал, рука отскочила от кирпича, как резиновая, и он, сморщившись, сунул отбитую ладонь под мышку.
— Не вышло? — удивился Габаев. — Давай по-другому попробуем, кулаком, может, получится?
Он зажал кирпич в огромной лапе, юнец с отчаянием вмазал кулак в преграду, кожа на пальцах лопнула, из глаз брызнули слезы.
— Ай-ай-ай! Ну никак, — посочувствовал Габаев, театрально поднял над головой целый кирпич, потом подставил его Колпакову и через секунду продемонстрировал зрителям оставшуюся половинку.
— Как видите, без специальной подготовки не обойтись, — импровизировал Колодин. — Надеюсь, среди вас нет больше желающих соревноваться с тренированными бойцами?
Желающих не нашлось.
— Тогда попрошу нашего гостя вернуться на свое место.
«Гость» находился в трансе, некрасиво облизывая кровоточащие костяшки пальцев. Габаев предложил ему напиться и полстакана незаметно выплеснул на брюки, ниже живота. Предупредительно провожая присмиревшего весельчака к лестнице, Григорий по-прежнему тихо сказал:
— Так кто из нас слабак? Ты вон от страха в штаны намочил!
Весельчак машинально пощупал, привлекая этим жестом внимание к мокрому пятну. Зал взревел. Юнец бросился по ступенькам, споткнулся, с трудом удержался на ногах и, поникший, побрел по проходу. Очевидно, выражение лица подействовало на зрителей, смех опал, как пена в выставленной на солнце пивной кружке. Но, когда он поравнялся с двенадцатым рядом, в пять глоток надрывно загоготали сотоварищи. Не выдержав такого предательства, он побежал, с ходу распахнул дверь и вылетел из театра.
— Попрошу всех успокоиться, — обратился к публике Колодин. — Сейчас вам будет показан учебно-тренировочный бой.
Четверка участников надела доспехи. Сначала провели спарринг Зимин с Окладовым, потом Колпаков сражался против двоих.
Колодин комментировал каскады ударов, блоков, уклонов и прыжков.
— В боевом карате нет никаких ограничений и запретов, допустимы любые приемы, помогающие добиться победы. В спортивном — запрещены атаки в голову и пах, кроме того, удары не наносятся, а только обозначаются: ударная поверхность фиксируется в нескольких сантиметрах от тела…
Бац! Голова Окладова дернулась, на скуле вспыхнуло красное пятно.
— …В бою случается всякое, поэтому предплечья и голени бойцов защищены специальными щитками, а бьющая поверхность рук и ног покрыта мягкими прокладками.
Не рассчитывая, что это объяснение окажется убедительным, Колодин скомандовал прекратить бой.
— Сильно достал? — спросил Колпаков, когда они опустились на пятки в углу сцены.
— Прилично. До сих пор в ушах звенит.
— А сейчас, уважаемые зрители, — Колодин освоился у микрофона, в голосе появились артистические нотки, — вам покажут ката. Это базовая техника, грамматика карате, представляющая собой последовательность определенных приемов, выполняемых всегда одинаково и в одном направлении. Всего известно около 60 ката. В старое время на изучение одного затрачивали три года. Гишин Фунакоши упростил древние ката и создал легкую в изучении серию. Тот, кто владеет ею, может противостоять противникам в любой ситуации. Ката продемонстрирует Григорий Габаев.