Но этот способ требовал свободного времени, а поскольку Бруни с завтрашнего дня хотела заняться вазой, то быстрая решительная атака подходила куда лучше. В свое время она обработала так одного папашиного гостя, какого-то там конгрессмена — а потом забавлялась, наблюдая, как в ее присутствии он начинал потеть и краснеть и старался побыстрее смыться из комнаты, чтобы, упаси боже, не встретиться с ней взглядом. Папаша, правда, просек ситуацию и здорово разозлился.
Оставалось продумать мелкие детали.
Когда? Попозже вечером, когда он разденется и соберется спать. Мужчина в одних трусах и застегнутый на все пуговицы тип в костюме — суть две разные личности.
Надеть сетчатые чулки с черными подвязками? Нет, хватит с него и «натурального» вида: только что из душа, капли воды на коже, халатик, прилипающий к телу… самое то!
Теперь, когда все было решено, Бруни уже не терпелось начать «операцию». Она сидела на подоконнике у себя в спальне и нетерпеливо постукивала ногой по батарее в такт доносившейся из встроенных в стену колонок музыке. С этой позиции было видно окно ванной оккупированной белобрысым гостевой комнаты — предполагалось, что он перед тем, как лечь спать, зайдет туда. Это и послужит ей сигналом.
Рядом с ней, на подоконнике, стоял стакан с коктейлем собственного изобретения: вермут пополам с крепким чаем, из которого она то и дело отхлебывала. Конечно, чтобы скоротать ожидание, сейчас бы пригодилась сигаретка с травкой — после нее на все наплевать, и время бежит незаметно. Но именно сигаретки-то и не было.
«Ну ничего, это ненадолго!» — подумала она, допивая из стакана последние капли.
Время приближалось к одиннадцати.
Интересно, он вообще во сколько спать привык ложиться? Неужели до часу ночи прядется здесь торчать?! Словно в ответ на ее вопрос, в окне наконец вспыхнул свет, и Бруни воспрянула духом. Теперь уже скоро!
Сердце отчаянно колотилось, ощущение было сродни тому, которое охватывало ее на дискотеке, перед тем, как она взлетала на сцену: радость, возбуждение… и чувство полноты жизни.
Свет в окне погас. Вспыхнул на миг снова — и погас уже окончательно.
Ей пришлось постучать дважды, прежде чем дверь приоткрылась, и в щели показался белобрысый. Все как она рассчитала: босиком, в одних трусах — явно вылез из постели.
Увидев ее, он удивленно сдвинул брови.
Быстро, чтобы не дать ему перехватить инициативу и спросить, чего ей надо, Бруни сказала, подпустив в тоне толику игривости:
— Решила вот зайти посмотреть, как ты тут устроился. Ну, впустишь?
Он молча отступил на шаг и открыл пошире дверь, давая ей пройти.
— Как ты перенес смену часовых поясов? Мне обычно после этого несколько дней заснуть трудно… — Главное — не слова, главное — интонация и взгляд. Мужчине совершенно неважно, что говорит женщина, если при этом она откровенно разглядывает его.
А парень здоровущий — и правда, есть на что посмотреть: широченные плечи, выпуклые тугие мышцы на животе, на бедрах. И ноги не кривые…
Смотрел он на нее настороженно, словно до сих пор не понимал, что происходит. А должен был бы уже понять!
Во будет облом, если папаня ей педика подсунул!
Улыбнувшись, Бруни протянула руку и провела пальчиком по его плечу — легко, будто погладила.
— Ну, чего стоишь — пойдем! Показывай, где тут что у тебя.
Наметанным взглядом заметила выпуклость, образовавшуюся у него под трусами. Нет, этот парень точно не педик! И все уже понял.
Повернулась и пошла, не оглядываясь и без того зная, что он идет за ней, и чувствуя спиной его взгляд. Прошла под арку, в спальню — и там, у окна, наконец обернулась.
На фоне ночного неба ее фигура в серебристом халатике с оторочкой из лебяжьего пуха смотрелась как в раме — она специально выбрала это место. Медленно, глядя ему в глаза, протянула руку к верхней пуговке и расстегнула ее. Еще одну — очень медленно, чтобы заставить его если не словами, то взглядом взмолиться: «Ну скорей же!»
Халатик распахнулся — она повела плечами, давая легкой ткани стечь на пол.
Наверняка сейчас у парня пересохло во рту, и сердце колотится, как поршень машины. Смотрел он ей уже не на лицо — ниже, ощупывая глазами тело; Бруни чуть ли не физически чувствовала эти прикосновения.
Она шагнула вперед. Еще шаг, еще — пока не оказалась к нему совсем близко. Белобрысый вздрогнул, руки, безвольно висевшие вдоль тела, приподнялись, словно он хотел обнять ее — но не решился, вместо этого отступил.
Все-таки он вел себя странно — обычно мужчина к этому времени уже и сам проявлял какую-то инициативу, а не стоял, как столб.
Еще один шаг — он снова отступил, наткнулся на кровать и сел. Бруни подошла вплотную, коснулась бедром его колена, положила ладони на плечи…
— У меня… презерватива нет, — хрипло сказал он, глядя куда-то в сторону.
— Не боись, парень! — усмехнулась она. — Я о себе сама позабочусь. — Подтолкнула его, заставляя лечь на спину.
Сейчас она окажется сверху, вберет его в себя, и оба получат желаемое. Весьма желаемое: пытаясь раздразнить этого напряженного и непонятного здоровенного парня, Бруни и сама захотела его — захотела так, что низ живота уже сводило от коротких болезненных спазмов.
И в этот момент инициатива внезапно ушла из ее рук. Словно пробудившись от ступора, белобрысый вскинул голову, взглянул ей в лицо — глаза у него были совершенно сумасшедшие. Короткое движение в сторону, свет погас, и она почувствовала, как сильные руки, обхватив за плечи, швыряют ее на постель. Мгновение — и парень навалился сверху, распихнул ей колени и мощным толчком ворвался в нее.
На миг Бруни испугалась, показалось, что от его натиска она сейчас врежется макушкой в стену. Попыталась оттолкнуть его — бесполезно, легче было бы остановить бульдозер.
Лишь через несколько секунд она расслабилась, поняв, что он не так уж груб и даже умудряется не наваливаться на нее всем весом. Только двигается слишком напористо и быстро.
Словно подслушав ее мысли, белобрысый слегка притормозил. Мерные толчки напоминали теперь плавно набегающие волны. Снизу вверх, сильно, глубоко, ритмично — именно так, как она любила…
По телу стремительно разливалось тепло, заполняя его, проникая в каждую клеточку. Короткие вспышки наслаждения — предвестники той, большой, главной вспышки, которой Бруни так ждала, заставляли ее пальцы конвульсивно сжиматься; казалось, все ее кости плавятся и размягчаются, как стекло над горелкой.
Внезапно, будто почувствовав, что она уже балансирует на грани оргазма, белобрысый подхватил ее под ягодицы и сильно, до боли, сжал их. И именно это оказалось последней каплей… крик, вырвавшийся из нее в ответ, не был криком боли — ей показалось, что она сгорает, разлетается, расплющивается; что вся превратилась в атомы, в те самые звезды, которые вспыхивали у нее перед глазами.