Он усадил Рене за столик, подальше от двери, подошел к стойке:
— Две кружки пунша, пожалуйста!
— И ужин? — уточнил бармен.
До тех пор Филипп не помышлял о еде, но на эти слова его желудок отреагировал мгновенно — сжался чуть ли не до боли.
— Сегодня рыба с пюре запеченная, — добавил бармен. — А пунша советую взять кувшин — туда четыре кружки влезает, а стоит ненамного дороже.
— Хорошо, пусть будет ужин и кувшин пунша.
— Ужин — один?
— Пока один.
Рене безучастно сидела за столиком.
— Согреваешься? — спросил он, садясь напротив.
Почему он еще на набережной вдруг заговорил с ней на «ты», Филипп и сам не знал: малознакомая женщина, да и по положению намного выше его, что уже не предполагает особой фамильярности… Но Рене не возражала и сейчас лишь улыбнулась вежливой тоскливой улыбкой.
— Да. Спасибо, Филипп.
— Скоро будет пунш.
Она кивнула.
Кувшин с пуншем оказался выполнен в виде сидящей на задних лапах таксы. На передних, приподнятых вверх лапках висели две керамические кружки.
Глиняная собачка вызвала на губах Рене слабое подобие улыбки — настоящей, а не заученно-вежливой, как до того. Ах да, она же любит собак!
— На вот! — Филипп налил полную кружку, поставил перед ней. — Пей мелкими глоточками, смотри не обожгись.
Пунш был самый простой — подогретое красное вино с небольшой добавкой коньяка, пряностей и сахара. Но согревал этот состав очень здорово — буквально через пару минут щеки Рене порозовели.
— Может, поесть хочешь? — Сам Филипп рыбу смел в момент и теперь подумывал, не заказать ли еще одну порцию.
Девушка молча покачала головой. Она сидела, держа обеими руками кружку, и изредка делала из нее глоток-другой.
— Я ведь не хотела их знакомить. Знала, что так может получиться, — сказала она вдруг, глядя не на него, а на какую-то точку на пластиковой поверхности столика. Лоб был наморщен, чувствовалось, что ей неприятно об этом говорить — но и сил молчать тоже нет.
— Брось ты! Ну потанцевали они — не придавай значения.
— Да нет, я же видела, как он на нее смотрел — и в Мюнхене, и здесь тоже. Конечно, Бруни меня намного красивее, тут уж ничего не поделаешь. — Рене вздохнула. — Еще в школе, если какому-то парню я… вроде как нравилась, и мы с ним на танцы приходили — Бруни подбегала, веселая, красивая! И танцует она здорово, а я ведь танцевать почти не умею. Ну и… — она криво улыбнулась, пожала плечами, — я уж потом, если видела, что парень на меня больше не смотрит, сама начала уходить, пораньше. Иначе очень обидно получается — стоять и ждать неизвестно чего.
Было видно, что ей очень хочется плакать, но не позволяет воспитание.
— Ну что ты! — ответил Филипп, не зная, что еще сказать. — Вы уже не в школе, и Тед — взрослый человек, и…
Скорее всего, у парня действительно поначалу не было никаких намерений в адрес баронессы. И никак он «особенно» на нее не смотрел… Но если такая красотка вдруг сама предложит — не всякий мужчина устоит.
А у нее ведь не залежится — предложить! Особенно если еще выпьет.
— Чепуха это все! — решительно закончил он.
— Спасибо, Филипп. — Нагретые кружкой тонкие пальцы коснулись его запястья. — Но… не надо. Я все понимаю, Бруни мне рассказывала… Вам, наверное, сейчас тоже неприятно, да?
Неприятно?! Не то слово! Он был в бешенстве. Мало всего прочего — так она, оказывается, уже успела натрепать Рене об их отношениях! Какого черта?!
Филипп не знал, задело бы это его так, если бы эта девочка не была похожа на Линнет. Но она была похожа…
Очевидно, Рене прочла что-то на его лице.
— Не сердитесь на нее. Она хорошая, добрая, и… и друг она хороший! На нее просто… ну, находит что-то иногда.
Находит на нее, на стерву… находит!!
Попытка Рене оправдать в его глазах подругу возымела обратное действие: злость вспыхнула с новой силой.
Кукла, самодовольная кукла! Оказывается, она и раньше такие же номера проделывала! И, главное, зачем?! Ведь Рене ее искренне любит — зачем же было ей гадить в душу?!
— Неудачно так получилось, — повторила Рене, — Тед просто приехал слишком рано. Иначе вы бы уже уехать успели, и все бы и дальше было хорошо… — Она помолчала несколько секунд, потом вдруг наморщила лоб и спросила быстро, почти шепотом: — Филипп, а где тут… дамская комната?
— Слева от стойки дверь, — объяснил он.
Отсутствовала Рене довольно долго. За это время Филипп успел придти к выводу, что пора бы уже двигаться в сторону «Хилтона». Наверняка ее все обыскались — хорошо, если в полицию еще не позвонили.
Вернулась она с покрасневшими глазами — похоже, плакала. Села за столик и пробормотала воспитанной скороговоркой:
— Можно мне еще этого… пунша, пожалуйста?
Филипп вылил ей все, что оставалось в кувшине, чуть больше половины кружки.
— Сейчас допьешь — и давай уже поедем в отель.
— Не хочу. — Рене сделала пару больших глотков и поморщилась. — Не хочу в отель! Они сейчас там… трахаются! Тра-ха-ют-ся! — Повторила она по слогам так отчетливо и громко, что даже бармен от стойки взглянул на них, и жалко усмехнулась: — Видишь, я могу это сказать, а Теди все время смеется, что не могу, что я в закрытой школе училась, и не умею… А я умею, да, умею! — почти выкрикнула она плачущим голосом.
Только теперь Филипп понял, что он болван; идиот, клинический и несомненный! Для Амелии такой кувшин был бы пшик! — выпила и пошла танцевать. А тут — хрупкая девчушка, весом чуть ли не вполовину меньше баронессы, наверняка непьющая, да еще с холоду, натощак — разве ей можно было столько пунша давать?! Немудрено, что ее повело уже!
— Ну успокойся, успокойся, тише! — похлопал он ее по руке.
Что делать в такой ситуации с Амелией, Филипп хорошо знал — невзирая на возражения, везти домой. А вот какова во хмелю мадемуазель Перро, даже представить себе было трудно, настолько это с ней не вязалось.
— Конечно, разве можно нас сравнивать, — все тем же плачущим голосом продолжала Рене. — Еще В…виктор говорил, что у меня ни морды, ни задницы, и ни один мужик на меня не польстится! А Теди сказал, что все у меня в порядке — врал, жалел, наверное…
— Ну что ты — ты очень хорошенькая!
— И ты тоже в…врешь! Не хочу! — отбросила она его руку. — И будет медленная мелодия, сказал, мы с тобой потанцуем — а так и не пришел…
Та-ак! Срочно, срочно везти домой!
— Посиди, сейчас я приду. — Он быстро встал, подошел к стойке. — Как бы мне такси вызвать?
Бармен вытащил из-под прилавка телефон, кивнул: