— Ну куда ты пропала?! Повтори, что ты только что сказала!
— Ты можешь добраться до той квартиры, где я жила?
— Там есть еще фотографии?
— Я не знаю. Были, но…
— Где именно?
— В… в помойном ведре.
— Чего? — Как ни возбужден был Томми, но явно удивился.
— Ну я ж тебе говорю, — Клодин поморщилась от неловкости, — Боб для смеха снимал, у меня там вид дурацкий получился и юбка чуть ли не до пупа задралась. Он мне в то утро как раз принес отпечатки для каталога, и эти тоже подсунул — прикольно ему было, видите ли! А я их… — Горло перехватило: на секунду она забыла, что Боб умер, и заговорила о нем, как о живом; глубоко вздохнув, продолжила: — А я их в ведро швырнула… Только ты лучше пока не говори Крэггу — съезди сначала проверь, а то, если окажется, что там ничего нет, он еще больше обозлится.
— Ладно, перезвони мне через два часа, — ответил Томми и разъединился; непонятно было, принял он ее совет или нет.
В это воскресенье Клодин собиралась съездить на «блошиный» рынок, купить маме подарок — в путеводителе писали, что там порой попадаются интересные старинные вещи. Настроение у нее теперь, правда, было не для подарков, но планов своих она решила не менять — все равно нужно как-то убить два часа.
Оказалось, что место это и впрямь занятное. Вдоль узкой улицы тянулись ряды лавочек, где продавали все что угодно — от старинных дверных ручек и водопроводных кранов до африканских статуэток из тяжелого как железо черного дерева. А еще сувениры и какие-то непонятные обломки мебели, и дверные замки, и старинные открытки — даже шляпки столетней давности с искусственными цветами.
Клодин ходила по рядам, рассматривала всякие диковины, приценялась — но мыслями то и дело возвращалась к злосчастным фотографиям: найдет их Томми или нет?
Подарок для мамы она все же купила: старинную фарфоровую вазу в виде кита, как его представляли себе люди восемнадцатого века — то есть со страшными оскаленными зубами и огромными выпученными глазами.
Старик продавец упаковывал ее тщательно и не спеша — в папиросную бумагу, потом в полиэтилен, сверху еще липкой лентой… Стоя рядом, Клодин нетерпеливо переступала с ноги на ногу — подходило время звонить, а поблизости не было видно ни одного автомата.
Наконец сверток был готов; получился он хоть и не тяжелый, но объемистый. Продавец положил его в пластиковую сумку, галантным жестом вручил Клодин, и она, сторонясь встречных прохожих (случайно наскочит кто-нибудь — останутся одни осколки), пошла к выходу с рынка — там, возле метро, наверняка найдется и телефон.
И правда — автомат обнаружился прямо под красной светящейся буквой «М». Чуть ли не бегом Клодин устремилась к нему и нетерпеливо набрала номер.
К ее удивлению, вместо привычных длинных гудков отозвался автоответчик: «В данный момент абонент недоступен, оставьте сообщение». Ошибка какая-то? Она еще раз набрала номер — снова автоответчик… Такого за все время их знакомства не было ни разу!
Что случилось, может, у него неприятности?! Да нет, чепуха, небось, забыл подзарядить телефон; надо через полчаса перезвонить, и все в порядке будет, — успокоила себя Клодин и подумала, что после всего, что произошло с ней за последнюю неделю, немудрено стать мнительной и подозрительной.
На улице светило солнышко, спускаться в метро и ехать куда-то не хотелось. Она повернулась и пошла вдоль улицы — авось, подвернется какое-нибудь симпатичное кафе, можно будет посидеть, выпить кофе — время быстрее пролетит.
Район был малолюдный, стоило отойти на полквартала от рынка, и навстречу почти перестали попадаться прохожие. Кафе тоже не было, только какие-то пустые витрины, закрытый по случаю выходного дня магазин автозапчастей; банк — тоже закрытый, лишь на экране банкомата у входа светилась рекламная заставка.
Клодин притормозила. Рыба-кит обошлась ей в изрядную сумму (хотя, несомненно, своих денег она стоила, и в каком-нибудь антикварном магазине в Филадельфии за нее запросили бы вдвое больше), так что не сегодня-завтра все равно бы пришлось пополнить запас наличных. Почему не сделать это сейчас?
Риск? Возможно, но ведь без денег сидеть тоже не дело — они могут понадобиться в любой момент.
Она достала из сумки карточку и сунула в прорезь, набрала код, сумму… Вместо того, чтобы, как обычно, застрекотать и вернуть карточку, банкомат затих. Пятнадцать секунд… двадцать… полминуты…
Неужели они все же заблокировали ее счет?!
Так что, уходить? Да… да, надо уходить!
Она уже отступила на шаг, когда из банкомата раздался знакомый стрекочущий звук и вслед за тем — попискивание, означающее, что карточка торчит из прорези и ее надо забрать.
Клодин потянула — та послушно вылезла. Банкомат снова затих, лишь на экране горела надпись «Операция выполняется».
Да что же это такое? Непохоже, что счет заблокирован — все работает, но как-то странно, медленно. Сбой компьютера в банке, что ли?
В этот момент, к ее облегчению, банкомат ожил — где-то внутри зашумело, как бывало, когда он собирался выдать деньги. Еще десять секунд… пятнадцать… металлическая шторка приоткрылась, и наружу выплыла пачка купюр.
Клодин с облегчением схватила ее, сунула в карман сумки и огляделась. Никого… Нет, у нее уже явно паранойя начинает развиваться — любая мелочь подозрительной кажется!
Кафе обнаружилось на следующем углу.
Клодин заказала кофе и мандариновое желе, заранее поругала себя за то, что у нее не хватит силы воли, чтобы оставить в вазочке и не съесть взбитые сливки, которые положили пышной горкой на него сверху — и принялась лакомиться.
Желе было прохладное и кисленькое. Она не торопясь, понемножку отщипывала его, стараясь, чтобы в каждую ложечку попадало хоть немного сливок, и порой — просто так, без особой цели — искоса посматривала на невысокого кудрявого паренька, который, сидя за угловым столиком, тоже поглядывал на нее с явным интересом — правда, когда заметил, что она косится в его сторону, быстро отвернулся.
Выходит, врут те, кто говорят, что мужчины предпочитают блондинок — с темными волосами она пользовалась уж никак не меньшим успехом, чем в естественном обличии.
Интересно, а Томми бы она в каком виде больше понравилась?
Клодин сама смутилась от собственной мысли; взглянула на часы — наверное, можно попробовать снова ему позвонить…
На этот раз никакого автоответчика не было — отозвался сам Томми, закричал в трубку:
— Клодин… Клодин, где ты?!
— В телефоне-автомате. — Что это с ним — кажется, они уже прошли стадию подобных вопросов?! — Ну как, нашел ты фотографии?
— Да! Да… у тебя все в порядке?
— Да, а у тебя? — «Уж очень как-то странно он говорит!»
— Клодин, тебе угрожает опасность.