Дел рассмеялся, вскочил, поймал ее за руку и притянул к себе.
— Значит, я большой и страшный? Очень-очень страшный?
Она вскинула руки и взъерошила ему волосы, наконец-то развеселившись.
— Очень-очень страшный... и очень-очень лохматый, — потерлась носом об его подбородок, — и еще очень-очень колючий.
Посмотрела на него снизу вверх, так соблазнительно близко, что Дел воспользовался случаем и поцеловал веснушчатый нос — ему давно хотелось это сделать. Карен хихикнула и ловко вывернулась из рук.
— Ну все, я иду в душ. Ты голодный?
— Очень-очень голодный, — честно ответил он, имея в виду не только желание поесть — почти с самого утра ему в голову то и дело лезли абсолютно неуместные мысли и фантазии.
— А я, пока вы с Томми разговаривали, пару пирожных съела — но все равно есть хочется.
— Так давай поедим сейчас, а помоешься перед сном?
Карен махнула рукой, ушла в ванну и, уже стоя в душе и подставив лицо под струи воды, подумала, что прошлое будет еще долго преследовать ее — даже в мелочах. Но он не поймет этого — и, наверное, лучше, если не поймет. Многие годы, приходя домой, она бросалась в душ, стараясь как можно быстрее смыть с себя омерзительный запах чужого пота и спермы. Интересно, трудно ли будет избавиться от этой привычки?
Выйдя из ванной, она увидела, что Дел сидит в кресле, закрыв глаза, такой усталый и отрешенный, словно это не он совсем недавно смеялся, лез с поцелуями и явно не хотел отпускать ее в ванну. Может быть, за те несколько минут, что ее не было, случилось что-то плохое?
Она тихо подошла, села рядом, на широкий кожаный подлокотник, и неуверенно, боясь рассердить, положила руку ему на плечо. Дел вздрогнул, открыл глаза, и, увидев Карен, прижался лицом к ее боку. Он не сделал попытки обнять ее. Руки, лежащие на коленях, были сжаты в кулаки так плотно, что суставы побелели, теплое плечо под ее ладонью казалось жестким и неживым, как нагретая на солнце деревяшка. Она погладила по этой деревяшке и спросила:
— Ты чего? Что-нибудь не так?
— Да нет, — он поднял голову и попытался улыбнуться, но Карен успела заметить, что глаза его снова потемнели и были полны боли и напряжения, словно он только что увидел перед собой что-то страшное, — Просто думал о том, что было, о разных вещах... Внезапно накатило.
Он стянул ее с подлокотника к себе на колени, обхватив обеими руками, и зарылся лицом во все еще мокрые волосы. Карен невольно погладила его по голове, чувствуя, как жесткая деревяшка постепенно превращается в нормальное живое плечо — он кивнул, пробормотал: — Хорошо, что ты здесь, — и прижал к себе еще плотнее.
Пару минут они сидели так, не говоря ни слова, потом Дел резко выдохнул, встал, все еще держа ее на руках, и улыбнулся — уже почти нормально.
— Ну, будем ужинать? — поставил ее на ноги и поцеловал в висок.
Карен поняла, что он уже приходит в себя — и больше говорить об этом не стоит.
— Давай посмотрим, что у нас там есть, — она подошла к холодильнику и стала вынимать из него содержимое. Оставалось еще много вчерашних закусок, телятина, к которой они вчера так и не притронулись, и большой кусок торта — почти две трети.
— Надо было что-нибудь заказать, сейчас было бы проще, — он обнял ее, заглядывая через плечо.
— Да и так нет ничего сложного. Через десять минут все будет готово, — Карен обернулась, — посиди, я сама все сделаю.
— А ты что, умеешь готовить? Она усмехнулась.
— Да тут же только подогреть надо! А вообще умею.
Дел сидел и смотрел, как она добавляет что-то в салаты, пробует, перекладывает, засовывает котлеты в духовку. Похоже, Карен и правда умела готовить — движения ее были точными и уверенными.
Ему казалось, что в квартире что-то изменилось — стало светлее, что ли? Или просто пахло по-другому.
Внезапно неизвестно откуда на углу кухонного стола возникла кошка — еще секунду назад там никого не было. Она не пыталась ничего стащить — просто сидела неподвижно и наблюдала, но, уловив его взгляд, спрыгнула и побежала в угол.
— Ну, вот и все, — обернулась Карен, — у тебя столика сервировочного нет?
— Давай я помогу. А столик завтра пойдем и купим — какой хочешь.
Она рассмеялась.
— Я тебя так разорю.
— Не бойся, не разоришь.
Они сели за стол, потом Дел вдруг вскочил и принес шампанское — оставшиеся со вчера полбутылки.
— Допьем? В честь твоего новоселья. Карен кивнула, он налил и тихо сказал:
— Ну, за тебя, — усмехнулся каким-то своим мыслям, поправился: — За нас с тобой, — и медленно, закрыв глаза, выпил бокал до дна.
Несколько минут они молча ели. То ли потому, что Дел давно уже не был таким голодным, то ли потому что Карен что-то сделала с едой, но все показалось ему значительно вкуснее, чем вчера.
Манци снова оказалась поблизости, очевидно, привлеченная запахом еды — она уселась на диване рядом с Карен и внимательно следила за ее действиями, потом неожиданно протянула лапку, потрогала девушку за рукав, и, когда та обернулась, коротко муркнула. Карен сняла кусочек семги, наколотый на ее вилку, и протянула кошке — подношение было обнюхано и благосклонно принято.
— Она всегда отнимает у тебя самые вкусные кусочки? — улыбнулся Дел.
— Она любит, когда я ее угощаю. Это не столько ради еды, сколько... Для нее эти кусочки означают, что я ее люблю. Я привыкла, что она сидит рядом за столом — ты не против?
— Нет, на вас очень забавно смотреть, вы сейчас такие похожие.
На Карен был черный пушистый халат с золотистой отделкой и поясом, красиво контрастирующий с ее кремовой кожей и очень светлыми, почти белыми волосами, у кошки — пушистая белая шерстка с черными и золотистыми пятнами. Они сидели рядом и смотрели на него одинаковыми ярко-голубыми глазами.
— Тебе идет этот халат. Ты покупала его под цвет Манци?
— Угадал, — со смехом кивнула Карен. Халат ей действительно шел. Кроме того, на нем не было пуговиц и, чтобы его снять, достаточно было развязать поясок, — подобные мысли уже не казались Делу несвоевременными.
Они продолжали есть, но уже медленнее — первый голод был утолен. Когда на столе появились котлеты, кошка снова потребовала свою долю, и он невольно рассмеялся, наблюдая, как Карен долго и старательно дула на ломтик, чтобы остудить его. Съев мясо, маленькая вымогательница соскочила с дивана и куда-то пошла, презрительно и гордо взглянув на Дела — «Смейся-смейся, а меня любят и угощают!»
— Ты всегда понимаешь, чего она хочет? — спросил он.
— Почти всегда — обычно это очень легко. Ты тоже научишься, она хорошо умеет показать, что ей надо.
— Как это — мяукает, что ли, по-разному?