— Куда ты делась?! Я уж не знал, что и думать!
— Работы было много. Я даже хотела тебя предупредить, что эти дни меня не будет, но твоего телефона нет в справочнике... — Заметив, что он все еще держит ее за руку, она смущенно отняла ее.
— Хочешь, я дам тебе?
— Давай... только мне записать не на чем.
— У меня найдется. — Ник торопливо достал ручку и блокнот.
Записывая номер, он незаметно посматривал на нее. Выглядела Нэнси и вправду усталой: слегка бледное лицо, темные круги под глазами, словно она уже несколько дней не высыпалась. Но то ощущение радости жизни во всей ее фигуре, которое еще при первой встрече так поразило его, осталось прежним.
— Вот, возьми. — Он протянул ей листок.
— Спасибо. — И, заметив, что Ник не убирает блокнот, словно сомневаясь, она спросила: — Ты... хочешь мой?
— Да, если можно.
Она продиктовала номер.
— Ну записывай: Нэнси Тревер.
— Ты одна живешь или с кем-то? — Девушка удивленно взглянула, и Ник быстро пояснил: — Я просто не хочу нарваться на какого-нибудь ревнивого любовника, которому тебе придется потом объяснять, кто это звонит.
— Да нет, не беспокойся, с последним ревнивым любовником я распрощалась еще месяца четыре назад.
— Что так?
Нэнси слегка поморщилась, и он тут же постарался загладить собственную бестактность:
— Извини, я не подумал... тебе, наверное, неприятно об этом говорить...
— Да нет, просто ноги болят, стоять тяжело. Я эти дни совсем не бегала, а тут на вторую милю решилась... и, похоже, слегка перебрала. — Она нагнулась, помяла икру и снова поморщилась.
— Как же ты сейчас побежишь дальше?
— А я пешком, через парк пойду.
— Завтра появишься?
— Не знаю... наверное... Звони, если что... — И, после короткой паузы: — Ну, я пошла?
— Счастливо...
Он провожал Нэнси глазами, пока она не свернула в парк, жалея, что не задал ей еще один вопрос, и понимая, что на самом деле никогда в жизни не сможет задать его. Почему она «решилась» на вторую милю? Уж не потому ли, что не встретила его на первой? Хотя, пожалуй, думать так было бы чересчур самонадеянно...
Чувство реальности вернулось к нему только вечером, после того как Бен, ловко и привычно проделав все так называемые гигиенические процедуры, уложил его спать.
Ник обычно засыпал не сразу — лежал в темноте, прокручивая в памяти события дня и прикидывая, что необходимо сделать завтра. Рядом с кроватью всегда лежал блокнот, и порой, когда в голову приходили какие-то интересные мысли, он включал свет и записывал их.
Но сегодня записывать было нечего. Он лежал и вспоминал, как Нэнси увидела его, и обрадовалась, и побежала к нему. И руку — прохладную и чуть дрожащую. Такую... живую... И она помнила о нем, и даже хотела его предупредить... Неважно, что не предупредила, — главное, что хотела. И завтра, если она не придет, можно будет ей позвонить...
Отрезвление наступило внезапно: еще секунду назад он улыбался, вспоминая, как она, смущенно и неловко переступая с ноги на ногу, осторожно убрала свою руку, — и вдруг застыл, словно покрывшись снаружи и изнутри коркой льда. Что это за всплеск адреналина, черт возьми?! Он что, с ума сошел? Забыл, кто он и что он? Нормальная, здоровая женщина — и жалкий обрубок, которого и мужчиной-то назвать нельзя! А он уже напридумывал невесть что... целый роман себе вообразил!
Всю ночь он почти не спал. Утром, увидев его застывшее и перекошенное лицо, Бен, но своему обыкновению, буркнул что-то про тигра с зубной болью — в ответ на это Ник выдал ему на всю катушку, рявкнув:
— Хочешь сказать что-то — говори вслух! Не устраиваю — убирайся! Кто еще тебе такую зарплату платить будет и терпеть все твои выходки?!
Выходки и приступы дурного настроения на самом деле вынужден был терпеть Бен. Ник прекрасно понимал это, в глубине души ему было совестно — и от этого он злился еще больше.
Звонок раздался в половине одиннадцатого, когда Ник уже собирался ехать на кольцо.
Еще не взяв трубку, он понял, что это Нэнси...
— Ник?
— Привет!
— Привет...
— Как дела?
— Ник, я сегодня не приду...
— Что так? — спросил он, стараясь не подать виду, как тоскливо сразу стало.
— Нога все еще побаливает, — начала объяснять она, — и дождь собирается... — и неожиданно рассмеялась: — Ладно, если честно, я просто проспала. Я только сейчас проснулась — и сразу решила позвонить, чтобы ты не ждал...
— Ну ладно... нет так нет. Спасибо, что предупредила...
Наступила короткая пауза, потом Нэнси сказала неуверенно:
— Ну, пока?.. — словно стояла рядом.
Нику показалось, что ей так же не хочется класть трубку, как и ему. Словно не сказано еще что-то очень важное...
— А что у тебя сегодня на завтрак? — Первое, что пришло в голову, спросил он — просто чтобы поговорить еще немного.
— Не знаю... посмотрю, что-нибудь наверняка завалялось в холодильнике. Я второй день выходная и вчера даже за покупками поленилась выйти.
— А у меня яблочный пирог есть... Я к тому, что... хочешь, приходи — позавтракаем вместе!
Даже если бы его сейчас пригрозили убить, Ник не смог бы ответить на вопрос, откуда выскочил вдруг этот пирог?! Никакого пирога в доме не было...
Из трубки после короткой паузы раздалось неуверенное:
— Что... прямо сейчас?
— Ну да!
Сердце его лихорадочно колотилось, в голове пронеслось: «Не надо было этого делать!» Сейчас она откажется, и им обоим будет неудобно...
— Я не знаю... У меня мороженое, кажется, есть. Как ты считаешь, оно к пирогу пойдет? — В голосе Нэнси по-прежнему звучало сомнение, но на отказ эти слова не были похожи.
«О господи, где взять пирог?!» — мелькнуло в голове, и, пока она не успела передумать, Ник сказал:
— Сейчас я тебе объясню, как до меня добраться. Это совсем недалеко...
Глава 3
С пирогом ему повезло: миссис Фоллет, которую он поймал почти в дверях, сообщила, что яблок в доме нет, зато в морозилке есть вишневый пирог — полуфабрикат, который будет готов за полчаса. Ник с радостью согласился на замену — он боялся, что сейчас придется звонить в какой-нибудь ресторан, а потом нервничать — успеют или не успеют привезти?!
В ответ на заявление Ника, что сейчас к нему придут и он сам откроет дверь (иными словами — не высовывайся!), Бен повел себя несколько эксцентрично: пригнулся, посмотрел из окна кабинета и выдал странную реплику: