Денису фамилия показалась удивительно знакомой. Старыгин… Кажется, футболист?
Нет, не футболист.
Кто-то из российской эстрадной попсы?.. Нет.
Журналист, чья фамилия время от времени мелькает в «Известиях» или «Донском вестнике»?
Нет.
В конце рабочего дня Дениса вызвал прокурор, вскользь расспросил о делах, напомнил, что в конце августа работа, как правило, идет валом — так что надо поторапливаться, расчищать пространство для трудового подвига. Денис вернулся к себе, включил чайник и положил перед собой на столе две папки — дело о взятках в регистрационном отделе управления ГАИ ГУВД и дело об убийстве двух водителей на Южном шоссе. За какое теперь браться?
И тут что-то щелкнуло у него в голове.
Старыгин…
Вдруг вспомнился рассказ, слышанный во время дежурства: «гонщик» с ракетницей, стычка под Щецином, горящая машина.
Денис раскрыл папку с водителями. Несколько фото с места происшествия: тела в грязной, перекрученной одежде, бледный обнажившийся живот с темными кровавыми разводами, вылезшие из-за пояса трусы. Крупный план: пулевые отверстия со следами копоти. И две прижизненные фотокарточки, на которых — по-крестьянски замкнутые, сосредоточенные лица. Фамилия одного из убитых Берсенев, второго…
Старыгин. Георгий Михайлович.
Обрадованный Денис тут же сообщил о своем открытии прокурору, позвонил Суровцу…
— Вот блин! — удивился майор. — Откуда же у этого поганца ракетница?
— Завтра насяду на него, буду колоть, — пообещал Денис. — И вы давайте помогайте «понизу», чтобы с двух сторон его дожать…
Но дожать плюшевого Газара не получилось. Когда на другой день Денис пришел в сизо, то оказалось, что как раз накануне ночью Димирчян осколком стекла вспорол себе вены. Он находился в карцере один, поэтому обнаружили это только под утро, всего несколько часов назад; Газарос Димирчян умер, не приходя в сознание.
Они пришли в половине одиннадцатого, когда Сергей уже начал волноваться. Оба пришли: и отец, и мать. Немного навеселе, шумные, даже какие-то помолодевшие.
— И где вы, интересно, нашли друг друга? — спросил Сергей.
Игорь Матвеевич, не разуваясь, прошел в ванную, включил воду и крикнул оттуда:
— Угадай!..
— Наверное, у Шварца в подвале.
— Ну-у, так неинтересно, — протянула мама, с интересом разглядывая себя в зеркало. — Теперь я поняла, Игорь, где ты все эти годы спаивал сына.
— Я его только учил пить, не пьянея.
— Из тебя учитель…
Отец вышел из ванной с полотенцем в руках, волосы у него мокрые и взъерошенные, губы — синие.
— А ты знаешь, дорогая, сколько важных бумаг было подписано людьми, которые лыка не вязали? Знаешь?.. И сколько этих самых людей, похмелившись наутро, принимались натирать мылом шнурки?
Мама махнула рукой: отстань. Сергей внимательно смотрел на отца.
— Тебе что, плохо было? — спросил он.
Родители молча недоуменно переглянулись. И вдруг оба прыснули со смеху, как школьники — у них это, честно говоря, по-дурацки получилось.
— С чего ты взял?..
Сергей пожал плечами.
— Так. Ничего.
Он заперся у себя в комнате, уселся на кровать. Здесь очень тихо, дверь обита ровными брусами пенопласта — отец принес, когда еще работал главным инженером на базе. Голубым призрачным ночником на письменном столе мерцала видеодвойка.
Маленькая ступня вынырнула из-под одеяла, сонный голос прошептал:
— Кто-то пришел?..
— Спи, — сказал Сергей.
— Родители, да?
— Спи, говорю.
Он вставил какую-то пленку, включил видак. Потом сидел, тупо уставясь в мерцающий экран, на котором жили обычной жизнью красивые герои: ели, пили, трахались, гоняли на автомобилях, стреляли друг в друга. Если отбросить стрельбу, то ситуация была стопроцентно узнаваемой. Все так живут. Хотя и не так красиво. В конце ленты была дописана какая-то порнуха. Сергей выключил двойку, открыл настежь окно, чтобы вышел сигаретный дым. Разделся и лег в постель.
Дыхание, щекочущее кожу на его щеке, уже не отдавало «Колгейтом».
В дверь постучали.
— Это я, Сергей, — негромко сказал отец. — Выходи, разговор есть.
Сергей вспомнил, в котором часу его просили явиться завтра в контору, шумно втянул в себя воздух.
— Иду.
Игорь Матвеевич сидел за кухонным столом. В нем мало осталось от того шумного, говорливого мужчины, который совсем недавно вернулся из своего любимого кабачка; кожа на шее собралась складками, сквозь волосы на макушке проглядывал бледный череп. И губы — синие, как у мертвеца. С недавних пор Сергей знал: так бывает, когда отец пьет несколько дней подряд. На столе стояла откупоренная бутылка водки и две рюмки.
— Я не буду, папа, — сказал Сергей, — щурясь от яркого света. — Что случилось?
— Садись… Я, пожалуй, тоже воздержусь на этот раз.
Он встал и поспешно убрал водку в холодильник. На нем серые спортивные брюки, ноги в них кажутся совсем худыми.
— Светлана Бернадская — она твоя подружка? — спросил отец. — Ты встречаешься с ней?
— А что?..
— Ну, просто хочу знать. Я ведь не часто спрашиваю тебя о подобных вещах, правда?
Еще на втором курсе, когда Светка объявила, что летите каким-то недоношенным рэпманом в Балтимор, Сергей избил ее. Не так чтобы сильно… Честно говоря, просто ударил в живот. Рэпман улетел в свой Балтимор, забыв даже попрощаться.
Это понятно. Месяц Сергей со Светкой дулись друг на друга, а потом снова стали встречаться. Думали, что, наверное, поженятся. Целую неделю, когда отец с матерью уезжали на Кипр, Светка жила у него. За все это время Сергей только два раза выходил на улицу, чтобы купить хлеб и кофе. Он был весь в засохшей сперме, у Светки от трения началась какая-то экзема. На исходе той недели они снова здорово поругались и… ну, во всяком случае, жениться Сергею расхотелось.
— Так у вас еще есть какие-то отношения? — повторил отец.
— Никаких, — сказал Сергей. — Откуда ты знаешь Светку? Я вас даже не знакомил, кажется.
— Эту девочку я встретил вчера в офисе одного моего хорошего друга, она пыталась устроиться к нему менеджером на пятьсот долларов. Потом мы вместе вышли, и я пригласил ее выпить холодного шампанского в «Уюте».
Сергей хмыкнул. На отца это было похоже. Но Светка не говорила ему ни о трудоустройстве, ни о шампанском.
— Лярва. Отметить прием на работу?