Родик сказал, что в Тайпаке продают самый дешевый кокаин.
Хой сказал: пусть подавятся.
Родик сказал, что, если даже на таможне обнаружат наркотик, «Визирю» ничего не грозит — потому что в сопроводительных документах записано название другой фирмы и другой адрес.
Хой сказал, что Родик умный, но он, Хой, — умнее, потому что восемь лет топтал зону и ел сушеную картошку, а это здорово добавляет ума.
Родик замолчал.
Потом они обсудили недавний инцидент с Фирсовым, который упорно пытается влезть в наркобизнес и не понимает предупреждений. Проиграв «стрелку», он хотел взорвать Ираклия вместе с товаром и двумя десятками посетителей. Так делают только полные отморозки. И никто не знает, что он выкинет завтра.
— Пошлем ребят, пусть подпалят его логово, — предложил Вал Валыч.
— Зачем? — Родик прикрыл глаза припухшими веками и откинулся на мягкую спинку кожаного кресла. — С Фирсовым надо решать… А точку возьмем под себя.
— Верно, — кивнул Хой. — Кто сделает?
— Метле поручу, — не открывая глаз, произнес Родик.
— Кстати, о Метле, — сказал Вал Валыч. — У меня возникла проблема с одним новичком.
— Каким? — спросил Хой.
— Курлов. Он работает в паре с Пашей Есипенко.
— С Дрыном? — уточнил директор. — С тем самым?..
Вал Валыч кивнул.
Тот самый — это значит который пол-литровыми кружками глушит поросячью кровь. В «Визире» работают четыре бригады грузчиков-сопроводителей: девять крепких парней, страдающих косноязычием и озлобленностью, девять простейших «кулачковых механизмов», рядом с которыми даже Метла выглядит настоящим боссом. Никто, кроме Вал Валыча, не знал их по именам. Вернее — не помнил. Да и зачем?
— И что с этим… Курловым?
— Последнего напарника Есипенко убрали 20 августа, — сказал Вал Валыч, — а 23-го пришел этот. Курлов. Обкатку прошел нормально, потом они сделали удачную ходку в «Пилот» — я даже выдал ребятам премиальные.
— Ну и?.. — нетерпеливо перебил его Хой.
— Вчера он заартачился, — сказал управляющий. — Тот хорек от Фирса… Когда его буцкали на складе, Курлов отказался добивать, впал в истерику. Ираклию в лоб заехал. Хотел убежать.
— Это плохо, — нахмурился директор.
— Парень по колено в говне. Но зайти глубже — боится.
— Ладно. Только это твои проблемы, Валыч. Макни его с головкой или убери… Если твой этот, как его… Курлов возбухнет где-нибудь на стороне, я сам напихаю в твой живот битого стекла. И — все. Не хочу больше об этом слышать.
Вал Валыч сделал непроницаемое лицо: он все понял. И тут же пометил у себя в ежедневнике: «Курлов — расчет 100%». Судьба Сергея Курлова таким образом была решена. «Стопроцентный расчет» у Вал Валыча означал, что Курлов несколькими днями позже будет обнаружен в какой-нибудь компостной яме в одном из дачных поселков под Тиходонском…
— Одну секунду, — сказал вдруг Родик Байдак и открыл глаза.
Хой повернул к нему свое большое серое лицо. После того, как в январе 94-го директор «Визиря» резко бросил пить (он все делал резко, даже брился), белки его глаз окрасились в алый цвет из-за постоянно лопающихся капилляров. А ближе к вечеру веки его припухали и утомленные глаза выкатывались из орбит, что иногда приводило в замешательство собеседников Юрия Петровича Хоя.
— Ну? — спросил Хой, рассматривая Байдака.
Родик даже не моргнул.
— Курлов мой однокурсник, — сказал он. — Я его знаю как облупленного. Пусть работает. Трогать его не надо.
Вал Валыч поднял удивленные глаза от ежедневника.
* * *
Мария Афанасьевна Войкова — повар второго разряда кафе «Пилот» — скончалась в больнице «Скорой помощи» утром в понедельник. Обычно в это время — в половине шестого — она выключала пикающий на полу у кровати электронный будильник и начинала свой рабочий день.
* * *
Одно время прокурор Степанцов пробовал обращаться к ней по фамилии: «Товарищ Лопатко, зайдите ко мне в кабинет». Звучало комично. У нее было сложное отчество Леонардовна — будто металлические шарики во рту перекатываешь. Степанцов немного картавил, а в таком слове не скартавить было просто невозможно, — так что «Татьяна Леонардовна» тоже не годилось. Просто Таня?.. Нет, слишком фамильярно.
В конце концов был выбран нейтральный вариант: Татьяна.
— В общем, Татьяна, суть такова, — сказал Степанцов, неторопливо перебирая бумаги на своем столе. — Ты знаешь, где кафе «Пилот»?
— Знаю, — сказала Таня. Однажды они с Тихоном обедали там, потом по-быстрому молча «качнулись» в его машине, после чего Тихон уехал к своей жене. Как обычно.
— Там двое неизвестных учинили злостное хулиганство…
— И что? Это же не наша подследственность, — уверенно сказала Лопатко.
Степанцов перестал трогать бумаги и сложил руки перед собой.
— Слушай и не перебивай. Те два молодца во время налета опрокинули кастрюлю кипятка на повариху. Она долго лежала в больнице, а вчера умерла. У нее вдобавок было больное сердце. Тебе предстоит провести расследование.
— А чего тут расследовать? — спросила опытная Таня. — Хулиганство, плюс тяжкие телесные, повлекшие смерть. Подследственность Первомайского РОВД. При чем тут городская прокуратура? Или у нас своей работы мало?
— Да при том, что потерпевшая — теща Лыкова! — раздраженно сказал прокурор. — Она жила отдельно, а теперь у ее доченьки взыграл комплекс вины, и она хочет, чтобы убийц сурово покарали! Поэтому ты и будешь расследовать — быстро, качественно и результативно!
— Вот те раз… Теща областного губернатора работает поваром в кафе?!
— Это как раз признак демократизма, — кивнул прокурор. — Но ты понимаешь ответственность. Если что — с нас шкуру снимут. Ясно?
Обычно он говорил по-другому: «Нам яйца оторвут». Но сейчас такая формулировка не годилась.
— Да уж…
Ей было совершенно ясно, с кого «в случае чего» снимут шкуру.
Прижимая тонкий проверочный материал к груди, Таня вышла из кабинета шефа.
Сегодня она поддела под брюки теплые колготки. Впервые за эту осень. Холодная осень, плюс пронизывающий ветер. Каждый раз в октябре Таня тихо, по-бабьи скучала. Будто целую жизнь прожила, а умирать ой как не хочется… От ушедшего лета она, как всегда, ждала многого — и, как всегда, получила шиш с маслом.
Любви нет, работа опротивела, в уголках рта затаились морщинки. Двадцать восемь лет, двадцать восемь прожитых жизней — она едва успевает провожать их взглядом, как вагоны, проносящиеся мимо на полной скорости. Тот мальчик, Денис Петровский, он ведь на целых четыре года ее младше. А Таня по инерции относится к нему как к ровеснику. Смешно, да? Он симпатичный. И добрый. Наверняка не пресыщен женской лаской. Подруга по университету, Сонька Кижеватова, говорит: «Затащить разок такого теленка в постель — он всю жизнь доиться будет».