– Так, значит, Саид-Ахмет…
– Джелал-ад-Дин – славный и благородный воин, – поднявшись по сходням на борт своего крутобокого корабля, обернулся перс. – Саид-Ахмет же… Ладно! Не буду полоскать своим языком столь высокородное имя.
Высокие волжские волны ударили в борта уходящих судов, затрепетал в косых парусах поднявшийся ветер.
– А нам на веслах придется идти, – глядя вслед персидским купцам, тихо промолвил Егор. – Вот не знаю, есть ли на борту весла. Впрочем, если и нет, так выстругаем из того же фальшборта. Ну что стоите, други мои? Прошу на борт нашего славного судна. Не «Силия-Серенада», не «Викинг» и даже не «Принцесса Мария», но все же, думаю, мы на нем доберемся туда, куда нужно. Что смотришь, Азат?
– Думаю… есть ли сейчас в Сарае купцы?
– Раз город уже взят, мой мальчик, – расхохотался князь. – Поверь мне, им совершенно безразлично, какая в городе власть. Лишь бы торговать не мешала. А в купцах нуждаются все. Не знаю насчет Саид-Ахмета и прочих, но принц Джелал-ад-Дин далеко не дурак. Я ему палец в рот не положил бы. Думаю, что и успех мятежников – уверен, что кратковременный, – достигнут во многом благодаря принцу и его литовским связям. Скажу боле – Джелал-ад-Дин сейчас наш самый опасный враг, опаснее даже Витовта. Эх… – Вожников неожиданно вздохнул, вспомнив еще одного Тохтамышевича – принца Яндыза, смазливого сорвиголову и повесу, любимца женщин… столь неудачливого в делах власти. Яндыз когда-то поклялся отомстить братьям за то, что те чуть было не убили его самого. А самым главным врагом Яндыза как раз и был Джелал-ад-Дин… увы, живой и здоровый. Видать, сгинул где-то незадачливый бродяга Яндыз. А вот старого эмира Едигея убили. Значит, вторая стрела – некая девушка-убийца по имени Даная – все ж свою цель настигла. Ах, лучше бы это был Яндыз! И не Едигея бы убили – Джелала… Хотя кто сейчас разберет, что лучше? Что гадать – нужно спасать царицу, вызволять знатную пленницу, пока ее…
А что с ней могут сделать? Да все, что угодно, вплоть до прямого сексуального насилия и самых жестоких пыток. Ну и пусть – бывшая великая царица, все равно ж – женщина, а с бабами в те века разговор короткий. Ишь, на трон забралась – осатанела совсем! А вот, получи-ка… Место свое бабское – знай!
Знатную пленницу вовсе не держали в земляной яме, о нет! В старом ханском дворце ей предоставили покои – целую комнату, у входа в которую все время находилась самая неусыпная стража из тех воинов, что предпочитали женским ласкам услады изнеженных и томных мальчиков с кроткими глазами газелей. Саид-Ахмет, хитрая жирная сволочь, устроил так специально, дабы лишенная власти ханша не смогла проявить все свои чары – эти воины устоят, тут можно было не сомневаться.
Вот ведь, отрыжка шайтана! И самая главная отрыжка – Саид-Ахмет, омерзительный, жирный, вечно пахнущий потом и кислым молоком кобылиц. Одно слово – кочевник! И жесток, очень жесток… Ах, был бы кто другой…
Айгиль подошла к зеркалу, дорогому, из почти плоского стекла, оправленного в золотую раму. Слегка осунувшееся лицо в обрамлении копны темно-русых волос, золотистая кожа, карие, восхитительно сверкающие глаза. А фигура, фигура… как у совсем юной девушки, не скажешь, что бывшей ханше уже целых двадцать шесть лет. Двадцать шесть! Вот это возраст, самой не верится. Казалось, совсем недавно было шестнадцать… восемнадцать… а потом… Потом время как будто рванулось, помчалось, словно пришпоренная лошадь! Интриги, судьбоносная встреча с урусутским князем Георгием, трон! Трон… Ханша неожиданно улыбнулась: все-таки здорово, что это все в ее жизни было – трон, власть… Любовники, и во множестве – каких только желала! Многие, увы, полегли при штурме города войсками Джелал-ад-Дина, остальных же казнил Саид-Ахмет. Жалко, хорошие были мужики… славные были б от них дети. Увы, детей пока не дал Аллах… два выкидыша было, а рожденная в глубокой тайне дочка умерла почти сразу после родов. Судьба. Ну, так и она, великая ханша Айгиль, еще молода, еще найдет себе достойного мужа, родит… Вот только власти ей не видать, похоже. А ведь она так сладостна, власть, слаще даже, чем… Ва, Аллах, прости за нечестивые мысли! Хотя почему бы и не помечтать… и не вспомнить? Да – ласки мужчин, тех, кого выбирала. Могла себе позволить – а что? К тому же не такой уж плохой правительницей она и была… может, и будет еще, может, народ восстанет… или придет на помощь великий государь Егор, недаром ведь послан к нему верный Азат. Верно, уже плывут по широкой Итиль-реке русские корабли, идут по степи непобедимые кованые рати. И верится – скоро уже, скоро… Вот только дожить бы. Дожить!
Чу! За дверью послышались шаги – тяжелые шаги тучного, уверенного в себе мужчины. Саид-Ахмет? Айгиль напряглась, встрепенулась… Или – сам Джелал? Да нет, у того шаги потише, да и нет его сейчас в городе – ведет тумены на север, воевать дальше, взять под свою руку Бельджамен, Булгар, Джукетау-Жукотин…
Дверь распахнулась, и покои опальной царицы наводнил запах давно не мытого, потного тела. Хан Саид-Ахмет явился не один – в сопровождении трех верных слуг, трех чернокожих зинджей из далекой Ифрикии, здоровенных, с отрезанными языками – чтоб никому ничего не смогли рассказать.
– Разденьте ее, – войдя, негромко приказал хан.
На жирных – верно, только что после плова – губах его скользнула на миг торжествующая ухмылка, неприятная, хищная. Так мог бы улыбаться шакал.
– Да как вы…
Пленница попыталась было вырываться, убежать – не тут-то было! Чернокожие нукеры живо сорвали с нее чекмень, кофту, шальвары…
– Что ж, – неожиданно улыбнулась ханша. – Пусть так…
Спокойно встав в углу, она облизала губы и, медленно проведя ладонями по бедрам, с вызовом взглянула на толстяка, ничуть не стесняясь своего обнаженного тела. Да и чего было стесняться-то? Карие сверкающие глаза, пышные волосы, шелковистая, тронутая золотистым загаром кожа, тонкий стан с темной ямочкой пупка, украшенного оправленным в золото изумрудом. Вот только грудь, да, маловата… да и вообще, в Орде больше любили пышных женщин… ну, кому как…
– Нравлюсь?
Покусав губы, Айгиль выставила вперед правую ногу… Ах, как хотелось ей ударить сейчас эту гнусную тварь, пронзить кинжалом, убить… или лучше – отдать палачу…
– Вобла сушеная!
Оскорбительно хмыкнув, Саид-Ахмет кивнул нукерам, и те без всякого почтения бросили пленницу на пол, развели в стороны ноги…
Сняв штаны и пыхтя, толстяк навалился на пленницу сверху всей своей жирной, дурной пахнущей тушей, ухватил твердые бугорки грудей сальными пальцами, заколыхался, зарычал, словно дикий зверь… Поверженная царица закрыла глаза… Слава Аллаху, длилось все это недолго, не столь уж и сильным в любви оказался Саид-Ахмет. Если то, что происходило, можно было назвать любовью.
Тяжело дыша, похотливец с помощью слуг медленно поднялся на ноги, запахнул халат и, довольно щурясь, ощерился:
– Ну как?
– А никак! – презрительно хмыкнула ханша. – Видала я и получше, а тут… вот уж не знала я, что ты такой слабак, Саид! Совсем ничего не почувствовала. Может, тебе лучше к овцам пойти или к козочкам? Верно, там у тебя получится куда лучше!