У штурвала, напряжённо всматриваясь в кипящую за опущенными заслонками из толстого кимирского стекла желтоватую муть, стояли одуревшие от усталости и бессонницы Ар-Шарлахи и длинный сутулый Рийбра, главарь бунтовщиков. Двум третям команды приказано было отдыхать — пользы от лишних рук пока не предвиделось.
— Хоть бы из облака выйти… — пробормотал сутулый мятежник. — И не повернёшь… Нарочно по ветру гонит…
— Кто? — вяло спросил Ар-Шарлахи.
— Да караванный…
— Как караванный? — Ар-Шарлахи тряхнул головой, пытаясь хотя бы отчасти рассеять сонную одурь. — Разве его не убили?
— Да нет… — смущённо и даже, пожалуй, виновато сказал Рийбра. — Ушёл…
Ар-Шарлахи вспомнил две спотыкающиеся фигурки, убегающие по светлому от луны песку.
— Вот оно что… — пробормотал он наконец, не зная, пугаться внезапному этому известию или радоваться. С одной стороны, досточтимый Хаилза — дурак, и это внушает надежду. С другой стороны, это же самое обстоятельство вызывает серьёзнейшие опасения. Такой не отвяжется. Такой будет преследовать до конца…
— Всё! — сказал Ар-Шарлахи. — Смена!.. Уже глаза закатываются… Буди Алият! И сам хоть немного вздремни.
Не бросая штурвала, Рийбра дотянулся одной рукой до дверцы, и по рубке заметался шершавый, насыщенный песчинками ветер. Окликнув кого-то на просвистанной палубе, главарь выкрикнул приказ именем Шарлаха. Кинулись будить, звать… Вскоре в рубке появились протирающая глаза Алият и рослый угрюмый матрос — кажется, тот самый, что прикончил тесаком погонщика.
Гордый тем, что держал штурвал вместе с самим Шарлахом, Рийбра уступил место у рулевого колеса и проводил знаменитого разбойника до каюты караванного. Пол под ногами прыгал и пошатывался, так что Ар-Шарлахи дважды налетел на косяк, прежде чем попал в помещение, принадлежавшее ранее досточтимому Хаилзе.
Из последних сил он открыл шкафчики, поискал вина и, не найдя, в разочаровании повалился на низкое мягкое ложе.
* * *
Разбудила его Алият, чем-то по обыкновению рассерженная.
— А?.. — пробормотал он спросонья. — Что?.. Уже?..
— Пока ещё нет! — огрызнулась она. — Но скоро!
— Что скоро? — Он сел, встревоженно моргая. Тряска кончилась. «Самум» медленно покачивало и накреняло.
— Догонят скоро, вот что!..
Ар-Шарлахи вскочил. Передний иллюминатор был чист. Песчаная зыбь Чубарры осталась позади. Прямо по курсу залегли покатые песчаные холмы. Пыльная буря, поднятая погоней, летела теперь стороной, съедая правую половину мира. Стало быть, удалось изменить курс.
Выяснилось, что именно эта перемена курса чуть было не погубила преследуемых, причём совсем недавно. Караванный не зря постарался раскинуть свои корабли как можно более широким фронтом, и когда Алият, отчаявшись гнать «Самум» почти вслепую, попыталась вывести его из пылевой завесы, с правого борта подкралась «Саламандра», нынешний вожак каравана. В слепящем блеске боевых щитов она взошла над барханами подобно второму солнцу, подобно неслыханной белой звезде. К счастью, ещё через несколько мгновений «Самум» перевалил гребень, и колючее злобное сияние за кормой опало. Теперь уже самой «Саламандре» пришлось слегка менять курс, что и спасло мятежников.
Тут на «Самуме» едва не случился второй бунт: матросы во главе с Рийброй потребовали немедленно разбудить Шарлаха, пока эта женщина странными своими приказами не выдала их караванному с головой. Алият была вне себя.
— Куда гонят? — сипло спросил Ар-Шарлахи, с озабоченным видом проверяя шкафчик рядом с алебастровой статуэткой государя. Непостижимый и всемогущий, как всегда, был изображён с пучком молний в правой руке и свитком законов в левой.
— В Кимир.
Ар-Шарлахи замер на секунду, потом медленно обернулся, прижимая к груди пузатенький запечатанный кувшинчик.
— Так это же замечательно! — заметил он, нашаривая чашку. — Через границу-то они за нами не увяжутся…
— Если успеем добраться до границы.
— Да уже, можно сказать, добрались. — Ар-Шарлахи снова заглянул в иллюминатор. — Вот-вот ничьи пески пойдут…
Он откупорил кувшинчик, осторожно, чтобы не пролить ни капли, наполнил чашку и против обыкновения осушил её залпом, не смакуя.
— Это которая по счёту? — раздражённо осведомилась Алият.
— Первая, — сказал он и налил вторую.
* * *
Спросонья вино ударило в голову, и Ар-Шарлахи, поднимаясь в рубку, несколько раз был вынужден схватиться за стену, слыша при этом за плечом злобное ворчание Алият.
В рубке царила тихая паника. Устремившиеся к Ар-Шарлахи глаза над почтительно натянутыми повязками удивили его выражением усталого отчаяния. Удивили и позабавили.
— Не грустить! — прикрикнул он, твёрдым — по возможности — шагом ступая в рубку.
Матросы улыбнулись через силу. Шарлах шутить изволит.
— Ещё караван, — хрипловато выговорил один из них. — Наперерез идёт…
— Где? — изумился Ар-Шарлахи, пролезая к амбразуре. Действительно, слева по курсу стлалось ещё одно пылевое облако солидных размеров. Кораблей пять, не меньше.
— Кимирцы… — с предсмертной тоской в голосе простонала Алият. — Ушли, называется, через границу…
— Может, кимирцам и сдадимся?.. — робко подал голос один из матросов.
— Какая разница? У Харвы с Кимиром договор. Если разбойник бежит через границу, его выдают…
Минута прошла в напряжённом молчании. Уже ясно было, что караваны сближаются под острым углом и что «Самум» неминуемо окажется в точке пересечения курсов.
С бесшабашной ухмылкой, которую, к счастью, скрыла повязка, Ар-Шарлахи оглядел встревоженные лица. Страха он не чувствовал. После трёх чашек вина, выпитых залпом, происходящее казалось ему даже отчасти забавным. И только сердце взмыло жутко и сладостно — первый признак того, что в следующий миг он учинит какую-нибудь очередную пьяную выходку, за которую долго будет потом расплачиваться.
— Да провались оно всё… — лениво и беспечно выговорил Ар-Шарлахи, отстраняя от штурвала одного из рулевых. — А ну давай на палубу, командуй к повороту! Четверть курса влево!
— Не смей! — вскрикнула бледная Алият, но тут матросы повернулись к ней с угрожающим ропотом, она смолкла, попятившись.
«Ой! — холодея, подумал Ар-Шарлахи. — А действительно, что это я?..»
Однако отменять приказ было поздно. Спустя минуту «Самум» уже шёл в полный ветер, стеля перед собою песчаную пелену. Шёл наперерез кимирскому каравану.
— Береги глаза! — стремительно трезвея, бросил Ар-Шарлахи. — Кто там ещё на палубе? Все вниз!
Впереди в мутных наплывах уже проступали контуры кораблей Кимира. Видно было, как спешно убирают на них паруса, как спрыгивают на песок и рассыпаются в цепи воины с боевыми щитами в руках. Потом весь мир впереди словно взорвался колючим ослепительным светом, к счастью, приглушённым сносимой на кимирцев пылью. Свет хлестал в амбразуру, жалил из щелей узкими лезвиями. Самый опасный участок пути. Проскочить… Проскочить и не загореться… Но главное, конечно, проскочить… и не врезаться в кимирца… и не положить корабль набок…