— Ещё привезли, — заметил разбойник. — Так, глядишь, к утру вся команда будет в сборе… А если кто до утра не сыщется?
Горха пожал широкими мосластыми плечами:
— Значит, в Туркле останется…
Шум изменился. Лихие пьяные выкрики сменились возгласами удивления, и гомон пошёл на убыль. Голоса теперь звучали приглушённо и опасливо.
— Узнали, в чём дело… — понимающе кивнул разбойник. — Да-а… Лако — тот бранится, дерётся, а наш молчит-молчит, зато потом. Чик! И нет человечка… Поневоле обережёшься.
В этот миг бормотание за переборками как обрезало. Казалось, «Самум» вымер за секунду. Охраняющие люк многозначительно переглянулись.
— Шарлаха привёл. Слышишь, примолкли?.. Может, встанем, а?
— Да ладно… — проворчал Горха. — Пойдёт сюда — услышим.
Некоторое время оба сидели, чутко прислушиваясь к невнятному почтительному бормотанию Ард-Гева.
— А ещё говорят… — зябко поводя плечами, снова начал разбойник, — Шарлах к нему даже и не прикоснулся, только пальцами вот этак сделал… Так у того нож сам из руки выскочил — и по горлу!..
Горха хмыкнул, подумал.
— А что ж?.. — с уважением промолвил он наконец. — И очень даже просто…
* * *
На «Белом скорпионе» не хватало двух человек, на «Самуме» — пяти. Тем не менее Лако и Ар-Шарлахи решили, посовещавшись, бежать из Турклы немедленно, не дожидаясь рассвета. Лучший способ привести людей в чувство — это впрячь их в привычную тяжёлую работу.
Этот внезапный уход, как выяснилось вскоре, почти что спас разбойничий караван. Рассвет застал их, когда окружавшие Турклу выветрившиеся слоистые останцы утонули за горизонтом. С палубы их, во всяком случае, уже видно не было, зато верховые на мачтах очень скоро подняли тревогу. Пыль по правому бедру… Ещё пыль… Две малых пыли на хвосте… Всё это могло означать лишь одно: разбившийся на десяток небольших караванов флот Зибры стягивался к Туркле с трёх сторон.
Да, судья Зибры, досточтимый Ард-Нур, действительно был старым другом левого погонщика Турклы, досточтимого Аилши. И можно ли было отказать старому другу в такой малости, как выдача разбойника Шарлаха? Должно быть, именно так в этих же самых местах войска Кимира захватили в своё время другого известного разбойника — Анарби. Не исключено также, что сановники Тамзаа и Альраз, лично составившие план этой ловушки, умышленно повторили некоторые черты той давней истории, справедливо полагая, что коль скоро сработало тогда, то, видимо, сработает и теперь.
Благородная Туркла никогда никого не выдавала. Поэтому оба разбойничьих корабля должны были сначала покинуть порт и лишь потом попасться в руки властей Харвы. А от погонщика Аилши требовалось только проследить, чтобы отпущенные в город разбойнички явились на борт как можно позже — желательно утром. Красивый план чуть было не испортила излишняя торопливость главарей. Но кто же, с другой стороны, мог знать, что они решатся бежать из Турклы до рассвета, не дожидаясь прибытия на борт Рийты, помощника Лако, или, скажем, командира зеркальщиков Илийзы? Эти двое и ещё пяток наиболее известных разбойников провели ночь побега под замком в подвалах того самого дворца, где днём левый погонщик Аилша столь любезно предупредил Шарлаха о грозящей ему опасности.
Однако досадная помеха была вполне исправима. Пыль «Самума» и «Белого скорпиона» была замечена с мачт сразу с восходом солнца, и, развернувшись широким крылом, флот Зибры погнал оба разбойничьих судна в сторону тени Ар-Нау. В ту самую сторону, куда не удавалось уйти от погони ещё ни одному разбойнику.
Ко второй половине дня стало окончательно ясно, что положение у Шарлаха безнадёжное. В амбразуре заднего обзора кривлялись раскинувшиеся по всему горизонту косые пыльные гривы, и означало это, что, изменив курс, обязательно будешь настигнут не левым, так правым крылом погони. Оставалось гнать корабли вперёд весь день, а вечером всё-таки сдаться, поскольку дальше лежали пески, обозначенные на карте белым цветом смерти. Кивающие молоты.
Ар-Шарлахи обречённо всматривался в кренящуюся и прыгающую пустыню впереди, а в ушах вздыхал и всхлипывал зловещий голосок чёрного колдуна:
«Пришли другие и прогонят вас отовсюду…»
«Те, кому кланяется сталь, нас не трогают…»
«Ты пойдёшь туда?..»
Иногда казалось, что Мбанга шепчет здесь, в рубке:
«Пришли другие…»
«Вас они жгут… Но не всегда…»
«Ты пойдёшь туда?..»
— Нет, — сцепив зубы, выговорил Ар-Шарлахи. — Не пойду…
Рулевые поглядели на него испуганно, но ничего не сказали.
— Курс — прежний, — буркнул он и, поколебавшись, решил на раскалённую палубу не выходить. Воспользовавшись люком, спустился по коротенькой, прыгающей под ногами лесенке в шаткий коридор и, придерживаясь за стены, двинулся к каюте караванного, куда он ночью перенёс на руках пьяную Алият.
Когда Ар-Шарлахи вошёл, она уже сидела на низком ложе и в тяжком раздумье потирала лоб.
— Ну как? — хмуро спросил он.
Алият отняла ладонь ото лба и взглянула на вошедшего. Хороша, ничего не скажешь… Бессмысленные, подёрнутые влажной мутью глаза, нижняя губа отвисла… «А сам-то! — тут же мысленно одёрнул себя Ар-Шарлахи. — Не такой, что ли, бываешь?..»
— Дай воды… — попросила она.
Ну вот, это уже лучше. Он, честно говоря, опасался, что Алият снова потребует вина. Открепил и достал из шкафчика серебряный тонкостенный кувшин, взял чашку и, стараясь не расплескать, налил до краёв.
Алият выпила её залпом и протянула снова:
— Ещё…
Он налил ещё.
На этот раз Алият пила медленно, с остановками. Допив всё до капли, тупо уставилась на дно чашки. Веки дрогнули, начали смежаться, и Ар-Шарлахи подумал было уже, что Алият сейчас снова повалится на ложе и заснёт, как вдруг она тряхнула головой и уставилась на него в тревожном недоумении.
— Слушай… — сипло сказала она. — Мне приснилось?.. Что у мальчонки горло перерезано?..
— Нет, — отводя глаза, глухо сказал он. — Не приснилось.
Повернулся к шкафчику, отправил кувшин на место, затянул на серебряном горлышке крепёжную петлю и, закрыв дверцу, обернулся.
Алият всё ещё соображала.
— Это… ты его?.. — недоверчиво спросила она наконец.
— Нет. Он сам…
— А-а… — Алият покивала. Потом горестно усмехнулась. — Это он тебя испугался… — сообщила она. — Дурачок…
— Может, ещё воды?
Она отрицательно помотала головой.
— Что там у нас делается?..
— Гонят, — со вздохом отозвался он и сам удивился своему равнодушию. — Как всегда…
— Я нужна?