— Но зато он готовит отличную пасту, очень интересный и любит детей! — припечатала Настя, которая опять все услышала.
— Погодите… Как это «ни бельмеса по-русски»?! Он что, турок какой-нибудь? — растерянно замерла с ложкой, которой собралась вылавливать вареники, мама.
— Итальянец. Живет в Венеции, — ответила за подругу Полина. — Настасья с ним в последнюю поездку в Италию познакомилась. Вскружила ему голову и упорхнула, пташка наша. Теперь вот целыми днями и ночами переписывается с ним. С телефоном в руке даже спать ложится.
…В Венецию Настя отправилась одна: подруга задерживала сроки сдачи нового романа и не могла уехать до тех пор, пока не закончит рукопись. Девушка не раз собиралась в город своей мечты, но каждый раз поездка по каким-то причинам отменялась. Она думала перенести поездку и в этот раз, но Полина отговорила, сказав, что Венеция уже давно Настю ждет.
Город принял ее с распростертыми объятиями. Они — Настя и Венеция — словно вступили в тайный сговор. Город открывал ей свои секреты легко, будто старому другу, вел ее по паутине узких улиц, переходящих одна в другую, словно за руку, дарил подарки в виде неожиданных экспозиций, устраиваемых художниками прямо во дворах. Настя, никогда не бывавшая в Венеции, гуляла по ней так свободно, словно тут родилась. Солнце, ласкающее каменных львов, голуби на площади Святого Марка, уличные оркестры, резной, как шкатулка восточной красавицы, дворец Дожей — все это было с нею раньше, в снах ли, мечтах ли, рассказах ли, прошлых жизнях. Каталась ли она по Большому каналу на речном трамвае, трогала ли прохладные камни домов, жмурилась ли от солнца на площади, пряталась ли в тени случайного дворика — она узнавала город.
Но главный подарок Венеция припасла ей накануне отъезда. Прощаясь с городом, Настя бродила по уже исхоженным ею за эти дни маршрутам. Солнце спустилось до самых вод каналов, и Настя с сожалением подумала, что пора возвращаться в отель. Она пересекала уже один из мостов, когда заметила одинокого мужчину, стоявшего лицом к каналу и пишущего сообщение на мобильном телефоне. Проходя мимо незнакомца, Настя с неожиданно возникшей грустью подумала, что Венеция — город влюбленных. Вот и этот мужчина, скорей всего, ожидает на свидание свою любимую и пишет ей. Итальянец оторвал взгляд от телефона в тот момент, когда Настя проходила рядом, и вновь вернулся к прерванному занятию.
Девушка дошла до конца моста и достала карту, чтобы свериться с маршрутом.
— Вам помочь? — услышала она за спиной на английском с итальянским акцентом. Повернувшись, увидела молодого человека, мимо которого прошла. Высокий красавец-брюнет со светло-зелеными глазами смотрел на нее с улыбкой. И Настя неожиданно для себя соврала, что заблудилась. Но вместо того чтобы проводить девушку до отеля, мужчина предложил показать Венецию. И Настя опять согласилась. До самого утра они ходили по переулкам, мостам, улицам, исхоженным за эти дни Настей, но уже вдвоем. Катались по ночным каналам на гондоле. И Настя как завороженная слушала рассказы нового знакомого.
Франческо признался ей, что в тот момент, когда Настя проходила мимо, он писал сообщение сестре Даниэле. И, заметив незнакомку, отправил восхищенное восклицание сестре: «Только что мимо меня прошла очень красивая девушка с волосами цвета венецианского золота! Но наверняка у нее на этом мосту свидание». «У нее свидание с тобой! Не будь дураком, иди и завоюй ее!» — написала со всем своим темпераментом Даниэла. И Франческо не стал спорить со старшей сестрой…
— Погодите-ка… А как же ты за него замуж пойдешь, если он по-русски ни бельмеса, а, Настасья? — спросила мама Полины.
— А я итальянский учу, это раз! Два, а кто сказал вам, что я за него замуж пойду? — отрезала девушка, наконец-то откладывая мобильный.
— А зачем же ты тогда итальянский учишь, если замуж не собираешься? — спросила мама.
— Для общего развития. Язык красивый.
— Чао, бел-ла-а, — пропела Полина, собирая со стола грязные тарелки.
— Ничего не понимаю, девицы, — вздохнула мама, ставя перед дочерью пиалу с дымящейся горкой вареников с капустой. — Значит, Настя с этим итальянцем переписывается сутками, учит язык и при этом заявляет, что замуж за него не пойдет. Тогда зачем тратить время на бесполезную переписку?
— Почему же бесполезную? — возмутилась девушка, принимая из рук хозяйки пиалу. — Говорю же, он интересный человек!
— И много вы там через телефон наобщаетесь? Кстати, на каком языке вы хоть переписываетесь?
— На своих. У нас стоят программы-переводчики, — важно пояснила Настя и украдкой под столом опять заглянула в телефон.
— Совсем мир с ума сошел, — вынесла вердикт мама. — Столько усилий, и ради чего, если замуж не собираешься.
— Замуж — не напасть, замужем бы не пропасть.
— Мам, оставь ее в покое, — вступилась за подругу Полина.
— А ты бы вот брала пример с нее. Настасье хоть этот турок…
— Итальянец!
— Ну, итальянец, какая разница. Ей хоть итальянец этот пишет, а тебе кто?
— А мне — читатели.
— Читатели, — передразнила мама и горестно вздохнула, будто ставила на дочери крест. — У тебя одни книжки на уме.
— Еще и персонажи! — ввернула Анастасия и украдкой подмигнула подруге. — Они ей и заменяют мужчин.
— Ну а что? — подыграла Полина. — Хочу, брюнета с зелеными глазами себе нафантазирую, хочу — блондина голубоглазого, придумаю ему интересную профессию и историю. Все страдания — вымышленные. И носки чужие стирать не надо, и у плиты часами стоять. Одни плюсы.
— Ну а надоедает, без зазрения совести убивает, — хмыкнула Настя.
— Совсем с ума девки посходили: персонажи! — охнула мама. — Живете в какой-то нереальной жизни.
— Тань, оставь их. А то они и вареники не доедят, споря с тобой. Не видишь, им просто нравится тебя дразнить, — вмешался отец. Хозяйка замолчала, но ненадолго. Уже минут через пять тишины, которую нарушало лишь звяканье столовых приборов, она опять обратилась к дочери:
— Погостили бы еще, Поль. Месяц — это ничего! Дописала бы свою книгу тут спокойно.
— Не могу, ма. Скоро выходит новинка, будет продвижение, и мне нужно находиться в столице.
— Ну а ты? — повернулась ко второй девушке женщина.
— А у меня — заказы. Я и так с большим трудом выкроила этот месяц, перенесла столько встреч. Я не могу терять клиентов, тетя Таня! Мы — девушки творческих профессий, но то, что не работаем в офисах, не значит, что у нас нет расписания и каникулы могут длиться целый год.
— Ох, — только и вздохнула мать, заменив этим междометием долгий монолог.
Старая маршрутка доверия не внушала, но иного способа добраться в этот час до железнодорожного вокзала районного города, откуда в начале первого ночи уходил на столицу поезд, не было: прождать попутную машину можно было до самого утра, а автобусы ночью не ходили. Полина порывисто обняла на прощание родителей, пообещала позвонить им с перрона и первой вошла в пахнущее бензином нутро микроавтобуса. За нею следом нырнула и Настя. В «Газели» уже находились другие пассажиры: пара, занявшая места рядом с водителем. Женщина визгливым голосом пилила своего спутника, а тот, понурив голову, будто школьник, в угрюмом молчании выслушивал упреки. Девушки заняли два места за водителем, и чуть позже к ним присоединилась еще пара пассажиров: мужчина с мальчиком лет четырех-пяти. Мужчина с ребенком сели напротив них.