Некоторое время они молчат.
– Ничего не выйдет, – внезапно говорит Лука. – Он увидит, что дом сожгли, и поедет обратно.
– Значит, сами им займемся, – цедит сквозь зубы предводитель.
Лука с сомнением качает головой.
– Не знаю, что там Великий Мастер сделал с его душой, но мечом вертеть он не разучился. Я был в Эгиллеме. Я видел.
– Тихо!
В свете затухающего пожара Лука, предводитель и остальные видят сутулую фигуру, медленно бредущую по деревне. Человек растерян. Он кашляет от дыма, спотыкается…
– А вот и ответ, – говорит Лука.
Он выбирается из укрытия, неторопливо подходит к монаху, спрашивает что-то и вдруг втыкает нож ему в грудь. Монах не успевает даже вскрикнуть.
Положив мертвеца на землю, Лука оглядывается. Остальные также покинули укрытие и теперь стоят рядом.
– Вон там – кузница, – показывает Лука одному из них. – Найди какие-нибудь штыри или гвозди. Надо приколотить его к видному месту.
Предводитель не возражает. Его люди выполняют указания Луки.
– А теперь уходим, – командует тот, когда тело монаха повисает на столбе.
Предводитель опять не возражает, только вполголоса спрашивает:
– Зачем ты это сделал?
Лука смотрит на него выпуклыми черными глазами.
– Приманим его… – говорит он с ухмылкой.
* * *
…Рядом кто-то был. Шелестела одежда, шуршала солома на полу, когда этот «кто-то» передвигался по комнате. Сами шаги были легкие, почти неслышные. Пахло дымом и хвоей.
Звякнуло что-то металлическое. Зажурчала вода.
Я открыл глаза и удивился. Во-первых, оказалось, что нахожусь я не в доме, а в каком-то каменном склепе – впрочем, склепе относительно благоустроенном. Во-вторых, я вспомнил драку в Чертовом Бору и ее весьма печальный для меня финал. Меня опять убили? Причем так же позорно, как в прошлый раз…
Я осторожно повернул голову, приготовившись к вспышке боли.
Никаких неприятных ощущений не последовало.
У очага стоял человек среднего роста, в рваном дорожном плаще. Почувствовав мой взгляд, он повернулся и приветливо кивнул:
– Доброе утро.
И улыбнулся.
Я обомлел.
Конечно, не от того, что он пожелал мне доброго утра.
А от того, что он произнес эти слова на чистейшем русском языке.
Блин! Значит, меня все-таки грохнули!
Человек у очага был темноволос, бородат и облачен в длинное серое платье наподобие монашеского. Волосы у него были длинные, вьющиеся. Борода такая же. Нос с горбинкой. На еврея похож.
Я сел. Ничего не болело. Бедро, в котором (я помнил) проделали порядочную дыру, было замотано окровавленными тряпками, но по ощущениям – в полном порядке.
Нет, это был не склеп. Пещера. Пол выстлан свежим лапником, деревянные полати, накрытые одеялом, – моя постель. Табуретка, сундук, полка. На полке и на полу – некоторое количество глиняной и медной посуды. Со стороны входа проникал дневной свет.
Я подумал и попытался заговорить на русском. Вышло не очень.
– К-то ви тако-й?..
Очень интересно. Куда я попал на этот раз?
Человек покачал головой.
– Видимо, нам лучше перейти на другой язык, – сказал он на языке Андрэ де Монгеля. – Здесь меня называют отшельником Иммануилом.
– Очень приятно… А мое имя вам, очевидно, известно? – задал я вопрос с подковыркой.
– Мне известны оба, – кивнул Иммануил.
– Ну-ка поясните, что происходит! – потребовал я. Отшельник ничего не ответил.
Я разозлился:
– Да кто ты, черт возьми, такой?
– По-моему, я уже назвал себя, – благодушно ответил мой собеседник.
Я помнил, что, когда начал валиться с лошади, меня что-то ударило… Может, я не умер? Тогда – что, крыша съехала? Я потер ладонями виски. Нет, с головой кажется все в порядке.
– Откуда вы знаете русский?
– Со всяким человеком я предпочитаю общаться на его собственном языке.
– Это не ответ.
– Нет. Это ответ.
Я вздохнул. Ссориться с этим загадочным дядькой мне почему-то не хотелось.
– И сколько языков вы знаете?
– Все.
Вот так, Леня.
– И кто же вы?
– Здесь меня зовут святым отшельником, – усмехнулся мой собеседник. – Тем не менее я не отшельник. И не святой.
Я подумал. Еще раз оглядел пещерку.
– Где я нахожусь?
– У меня в гостях.
– Да?.. И каким образом я здесь очутился?
– Вас привезли люди, которых вы спасли от разбойника Луи… Кстати, повязку с бедра можете снять.
Я так и поступил. Бинты заскорузли от крови. Я начал осторожно их отдирать… Интересно, сколько я уже тут лежу?
– Вас привезли сегодня утром.
Я снова поглядел на господина «полиглота»… Я что, задал этот вопрос вслух?.. Да, наверное. Пробормотал себе под нос, а он и услышал.
– А где я все это время валялся? – поинтересовался я, продолжая разматывать повязки и гадая, сколько же времени прошло. – В Чертовом Бору, наверное?
– Ваше героическое сражение с Луи Каорским, – ответил Иммануил с едва заметной иронией, – состоялось не далее как вчера утром.
Чего?! Он что, рехнулся?..
Потом я посмотрел на собственную ногу и подумал, что если кто из нас и рехнулся, так это я. Я прекрасно помнил, что был ранен. Значит, сколько бы ни прошло времени, шрам-то все равно должен был остаться!
Шрама не было.
Я ощупал ногу. Потом еще раз – голову.
Бред какой-то…
Господин Всезнайка между тем спокойно продолжал заниматься своими делами. Подкинул дров в огонь. Посолил воду. Достал с полки узелок с зернами. Растолок зерна в ступке.
Непонятность на непонятности сидит и непонятностью погоняет… Но надо было выяснить самый главный вопрос.
– Так кто вы все-таки такой? – спросил я в четвертый раз.
– Я уже назвался.
– Нет, я имею в виду – вообще?
– Вообще? – Похоже, что этот вопрос его позабавил. – Вообще – это как?
Я разозлился.
– Послушайте, – прорычал я. – Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Вам что-то известно насчет того, кто я такой и как я здесь очутился. Что вам известно и главное – откуда? Это вы меня сюда вселили? – Я ударил кулаком в мощную грудь сьера Андрэ де Монгеля.