– Ги, мне противна мысль об убийстве безоружного.
– А ведь в чем-то ты прав… – Он задумчиво поскреб пальцем намечающуюся щетину. – В конце концов, он же ведь не сарацин какой-нибудь… Но, Андрэ, подумай сам: нам ведь еще обратно ехать с этой твоей Анной. Вернее, придется ехать тебе одному – я-то, скорее всего, в Испании останусь. Там сейчас, поговаривают, опять война с маврами начинается… Конечно, ты для возвращения можешь выбрать и другой путь. Но не лучше ли обезопасить этот, наиболее короткий? Или ты думаешь, что барон мгновенно забудет и о том, что он был нашим пленником, и о том, сколько золота мы вывезли из его замка?
– Я выберу другой путь для возвращения.
– Все равно… Тебе так нужен еще один враг? Мне – нет. У меня их и без того хватает.
– Мне не нравится мысль об убийстве безоружного человека, – повторил я.
Ги махнул рукой, сдаваясь.
– Ну да черт с ним. Поступим с ним по-христиански, если ты так этого хочешь.
* * *
О своем отъезде мы пленников извещать не стали. Дня через два, а может, и раньше, перепуганные слуги наберутся достаточно смелости для того, чтобы выбраться из подвала. Выбравшись, они без труда обнаружат воющих от голода солдат Бенедикта де Бале, а там, глядишь, отыщут и самого барона, по-прежнему пребывающего в цепях. Но к тому моменту мы будем уже очень далеко отсюда.
Когда мы уже выезжали из ворот, Ги спохватился:
– Я кое-что забыл, – и развернул коня, – я вас догоню.
Но мы дальше не поехали, а стали ждать его перед замком. Когда наконец мой приятель вновь показался в проеме ворот, я заметил, что он вытирает лезвие меча тряпицей.
Я тяжело вздохнул:
– Ты все-таки его прирезал?
Тамплиер с улыбкой качнул головой. Я продолжал смотреть на него, ожидая продолжения.
– Если этот Бенедикт и впрямь задумает отомстить кому-нибудь из нас, вряд ли теперь он сможет это сделать. Денег у него больше нет… а оружие без больших пальцев рук держать не слишком-то удобно.
Нет слов.
– Впрочем, – продолжал Ги как ни в чем не бывало, – наследника он себе зачать все-таки сможет, потому как оскоплять его – как ты предлагал поначалу – я все ж не стал. Это ведь все-таки Европа, Андрэ, а не Палестина. Если мы выкинем здесь что-нибудь подобное, нас просто не поймут.
Вот уже четвертый день подряд копыта наших коней поднимали пыль с дорог Каталонии. Горы стали ниже, затем вовсе остались за нашими спинами.
Выяснилось, что Ги более-менее разбирает испанский язык, хотя и не так хорошо, как я. То, что я понимаю и даже сносно умею разговаривать на испанском, было для меня приятным открытием. В моем родном двадцатом веке я никаких языков, кроме родного русского, не знал, а в школе по английскому всегда имел твердую тройку. А Андрэ, оказывается, полиглот.
Мне стало интересно, где мой «предшественник» по телу успел выучить испанский язык. Улучив момент, когда ни Ги, ни его оруженосцев не было поблизости, я заговорил на эту тему с Тибо.
Тибо забеспокоился. Он вообще начинал беспокоиться и переживать, когда в силу обстоятельств речь заходила о моей потерянной памяти. В обычной жизни он об этом быстро забывал – привык, притерпелся к моему изменившемуся характеру – и вспоминать о последствиях поединка с де Бошем решительно не желал. Приходилось крепко наседать на него и прямо-таки вытягивать нужную информацию.
– Так это… – сообщил он мне наконец, почесав в затылке, – учитель ваш был испанец.
– Какой еще учитель?
– Которого батюшка ваш специально для вас с Жераром из Испании выписал. Они же, испанцы, народ такой… Военный. Шибко повоевать любят. Потому и доспехи и мечи изготовляют самые лучшие, и сами энтими мечами ловко махать умеют…
– Ааа… Учитель фехтования.
– Ну да, я про что и говорю, ваша милость! – торжествующе заключил Тибо.
Я только вздохнул.
Время от времени мы нагоняли других путников и расспрашивали, не знают ли они, где находится замок Альгарис. Выяснили, что замок этот находится на юге Каталонии. Наконец, хозяин постоялого двора, где мы остановились, выдал определенную информацию.
– Через три дня будете, – сообщил он. – Это во владениях графа Альфаро.
Одарил нас довольно недружелюбным взглядом и ушел.
Ги пожал плечами.
– Странные они какие-то, эти испанцы… – Он разрезал бараний бок, поданный хозяином к нашему столу, и впился зубами в сочное, приправленное чесноком мясо. – Фуф фы с фобой фафтанемся…
– Чего-чего?
Ги прожевал то, что было во рту, и повторил:
– Тут мы с тобой расстанемся, Андрэ. Под Сариньеной находится одно из наших командорств. Может, я там и останусь. А может, и нет. Посмотрим. Тебе со мной ехать резону нет никакого, а сообщить родственникам Родриго о его смерти ты и без меня, думаю, сможешь.
– Смогу.
– Я не знаю, на сколько там задержусь. Но, как выберусь, обязательно заеду к тебе. Ты ведь тоже не сразу с этой Анной обратно через Пиренеи отправишься? Она же, черт побери, дама… А дамы, – он сделал неопределенное движение пальцами, – копошиться любят. Но если ты все-таки обратно сразу поедешь и по дороге меня не встретишь – пошли весточку.
– Обязательно.
– И знаешь что: как разберешься с этой наследницей Родриго, возвращайся-ка обратно. Тут же война назревает, слышал? Я тут поговорил с одним доном… Собственно, война бы уже давно началась, если б один из приближенных эмира Альмансора не развернул против него свои войска…
– Хочет сам называться эмиром?
– Какое там… – Ги махнул рукой. – У эмира войска в десять раз больше. Никто не может понять, на что надеется этот мальчишка… Юсуф, кажется, его зовут… В переговоры он ни с кем не вступает, а командует своими людьми на редкость бездарно. Эмир его, конечно, раздавит, но на это потребуется некоторое время. Так что оборачивайся поскорее. К самой потехе приедешь.
Я покачал головой:
– Не могу. Я ведь дал Родриго слово, что прослежу, чтобы с Анной все было в порядке. Так что какое-то время придется пожить в Лангедоке.
Ги огорчился. Но данное слово (слово, которое один благородный человек дал другому благородному человеку) – это вещь серьезная.
* * *
Мы расстались на перекрестке дорог. Ги поехал на запад, в Сариньену, я – дальше на юг, к замку Альгарис. Снова, как и в начале моего путешествия, в Лангедоке, я был один в незнакомой стране, без спутников и друзей. Только верный Тибо, мой пузатый Санчо Панса, следовал за мной.
По дороге я думал о племяннице Родриго. Как она выглядит? Сколько ей лет? Путешествие с приятной молодой девушкой может доставить немалое удовольствие. И я уже его предвкушал. Почему-то я был уверен, что родственница Родриго именно такова. Среди испанок много красавиц даже в низших сословиях, а уж среди благородных…