Строй стал заворачивать мимо модуля к полковым воротам. Из мазанки КПП выполз дневальный, распахнул ворота с красными звездами. За воротами стояли два «Урала».
— По машинам! — скомандовал Востриков, когда вернулись четверо, посланные за патронами.
К нашему удивлению, на этот раз в кузове под тентом было чисто: чистые скамейки и выметенный пол кузова радовали глаз. Едва последний залез в кузов, как «Урал» тронулся.
Немедленно был откинут передний полог, и встречный ветер залетел под тент как в аэродинамическую трубу для того, чтобы вылететь через задний борт.
«Сытый желудок, хорошая компания. Что еще нужно для службы?», — размышлял я, не вслушиваясь в разговоры однопризывников, — «А для счастья?»
Вопрос был философской глубины и я об него споткнулся, не зная ответа. Для начала я решил, что не уверен насчет всего «Счастья», но сейчас неплохо было бы познакомиться с красотами Афгана и местными достопримечательностями.
«Урал» поехал вдоль каменного забора полка, обогнул парк и выехал на какую-то скверную дорогу, от тряски по которой выворачивались кишки. Мы еще не знали, что по афганским меркам — это проспект. Дороги бывают и хуже и гаже. А то и не существуют вовсе. За задним бортом открывался прекрасный вид на унылую безжизненную пустыню, которую мы пересекли вчера. Пустыня эта перетекала своими барханами на восемьдесят километров к северу от полка до самого Хайратона. Смотреть на нее не хотелось: от пустыни веяло какой-то скукой. Я встал к переднему борту. Тут пейзаж был немногим краше: прямо по курсу высились дикие горы и уходили вправо и влево до горизонта. Ни травинки, ни кустика на них тоже не было. Такая же пустыня, только поставленная вертикально. Километрах в трех от полка обнаружилось какое-то селение. «Урал» подъехал ближе, и можно было ясно разглядеть пять-шесть крохотных глинобитных домиков огороженных глиняной же стеной на манер крепости. «Урал» въехал в крепость, но пробыл там только несколько секунд — ровно столько, сколько потребовалось, чтобы въехать в одни ворота и выехать в другие. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы разглядеть весь кишлак Глиняная стена, которую, судя по ее виду, возводили еще во времена Тимура, во многих местах обвалилась, а ворот было не двое, а четверо, так как кишлак располагался на перекрестке. Поперек нашей дороги шла другая, из желтого кирпича, стертого, выбитого и запорошенного песком: остатки Великого Шёлкового Пути или Старая Кундузская дорога. Века назад вела эта дорога из Кундуза в Хайратон, Мазари-Шариф, Шибирган и дальше, в Газни и Иран. Полторы-две тысячи лет назад стоял на этом месте шумный караван-сарай, который содержали евреи-рахдониты, и где купцы, шедшие навстречу друг другу из Европы и из Китая, находили отдых для себя и воду для верблюдов. Но много мутной воды унесла Амударья в пески Средней Азии за эти годы. Не стало ни купцов, ни рахдонитов, ни караван-сарая. Остались только верблюды и нищий никчемный кишлак Ханабад. Советские войска построили Новую Кундузскую дорогу из бетонки чуть севернее Ханабада, и само название кишлака — «Ханский Город» — в двадцатом веке звучало издевкой над блистательным и благополучным прошлым. Тоже мне — город! Шесть ветхих халуп, притулившихся к полуразрушенному глиняному забору.
Я сел обратно на скамейку и просидел так до самого полигона. «Урал», то и дело потряхивая нас на колдобинах, забирал все выше и выше в гору. Наконец он остановился, укатав нас с непривычки до тошноты. Проехали мы никак не больше десяти-двенадцати километров.
— К машине! — Востриков подал команду.
Пассажиры обоих «Уралов» попрыгали на землю.
— Становись!
Мы построились повзводно, и я занял свое законное место во втором взводе, подальше от злобного гаденыша-Малька.
— Внимание, товарищи сержанты, — обратился к нам Востриков, — сейчас мы немного поиграем в войну. Занятие по тактической подготовке с первым взводом проводит лейтенант Тутвасин.
— Есть! — с готовностью отозвался Малёк.
— Со вторым взводом… — Востриков оглянулся на неуклюжего старлея, — Вы что оканчивали, товарищ старший лейтенант?
— Артиллерийское командное, — развел руками старлей.
— А в каких частях в Союзе службу проходили?
— В корпусной артиллерии.
— Это на стопятидеятидвухмиллиметровых?
— Так точно, товарищ капитан.
— Понятно, — вздохнул Востриков, — автомат видели только на присяге и в карауле.
— Так точно. — подтвердил старлей.
— Тогда так. Со вторым взводом занятие проведу лично.
Востриков обернулся к Мальку:
— Занимайтесь, товарищ лейтенант.
— Есть! Взвод становись! Напра-во! Левое плечо вперед шагом — марш.
Первый взвод под командой Малька потопал в свой угол полигона.
Полигон располагался в самом предгорье. Уходя почти отвесно ввысь, внизу горы переходили в сопки, которые толстыми извилистыми щупальцами уходили еще ниже на несколько километров — к пустыне. На широком гребне самой большой сопки был оборудован полковой полигон: смотровая вышка из глиняных кирпичей, две цепочки бетонированных траншей для стрельбы и, на директрисе огня, два ряда автоматических мишеней — грудные за двести метров и ростовые за четыреста. Совсем далеко, метров за восемьсот стояла еще одна пара ростовых мишеней — для снайперов и пулемётчиков. При попадании мишени ложились и через несколько секунд подъемный механизм возвращал их в прежнее положение. Метров в пятидесяти правее вышки был вкопан Т-62. Ход из танкового капонира вел в отрытую тут же землянку. Это было жилище полигонной команды, которая ремонтировала мишени, чинила подъемные механизмы и несла караульную службу.
Востриков оглядел наш взвод:
— Внимание, товарищи сержанты! Сейчас мы с вами будем отрабатывать действия мотострелкового взвода в наступлении. Мотострелковый взвод наступает по фронту в сто пятьдесят метров. Расстояние между соседними бойцами пять — десять метров. При действии в наступлении всем и каждому сохранять это расстояние. Не разрывать и не сокращать дистанцию. Вопросы?
Вопросов не было, так как все было предельно ясно. В учебке мы это отрабатывали. По команде Вострикова взвод растянулся цепочкой и с автоматами на перевес пошел на штурм противоположной сопки. Это было не особенно сложно: спустились с одной сопки и, стараясь держать ровную линию, поднялись на другую. Даже не запыхались.
— Молодцы! — похвалил нас капитан, — Усложняем задачу. Таким макаром, как написано в Боевом уставе, только сбежавших зыков ловить. Понятно, что противник будет вести огонь на поражение по наступающей цепи. Для уменьшения вероятности попадания пуль и осколков наступление ведется следующим образом: передвижение каждый солдат осуществляет не по прямой, а зигзагообразно, максимально пригнувшись к земле. Передвижение осуществляется короткими перебежками. Восемь-десять шагов пробежал — упал. Выждал четыре — пять секунд — продолжил движение. Вопросы?