Без четверти десять звякнул колокольчик входной двери.
— Если посетителя зовут не Гитлер, попросите его зайти после двенадцати, — еще раз напомнил Вадим секретарю.
Но это оказался он.
В прихожей Гитлер оставил свое тщательно вычищенное пальто, не ставшее от этого более опрятным. Одет он был в выцветший френч полувоенного образца, который либо сел от многочисленных стирок, либо (и скорее всего) был просто с чужого плеча. Ниже болтались широченные штаны, неимоверно натянутые вверх подтяжками. Из-под гач выглядывали тяжелые солдатские ботинки. «Наряд Чарли Чаплина», — отметил про себя Нижегородский.
Гитлер вошел робко, опасливо окинул взглядом помещение и осторожно сел на предложенный ему стул Его борода была подправлена бритвой и ножницами. Выражение глаз художника таило надежду и сомнение одновременно. Чувствовалось, что он не сомкнул ночью глаз. Может быть, из-за страха, проснувшись, удостовериться, что его удивительная встреча накануне — всего лишь сон. Он много думал обо всем этом, терялся в догадках, строил планы. Он мучительно пытался вспомнить все, что рассказывала ему его забитая мать или властный отец о дедушке Георге. Но не смог вспомнить ничего.
— Я не слишком рано? — спросил Гитлер, чувствуя неловкость от затянувшегося молчания.
Нижегородский посмотрел на Штруделя и помощника, и те вышли, притворив за собой дверь. Он отставил стакан с недопитым чаем и выдвинул верхний ящик стола.
— Не беспокойтесь. Раньше начнем — раньше и кончим. Итак, еще раз уточним: вы Гитлер, Адольф, сын Алоиза и Клары Гитлер. Все так?.. Отлично! Вы, наверное, знаете, что ваш отец был официально усыновлен вашим дедом в возрасте тридцати семи лет. Именно тогда он сменил фамилию Шикльгрубер, взятую им от своей матери Анны Марии, на Гитлер. Знаете? Замечательно! Так вот, после смерти вашей бабушки ваш дед Георг надолго уехал из родных мест, а когда вернулся для совершения акта усыновления Алоиза Шикльгрубера, то был не один. Приезжал с ним тогда и его двоюродный брат Отто Лидбитер. Повторяю, вас еще не было и в помине. Затем Георг Гитлер уехал в неизвестном направлении, и след его потерялся. Лидбитер же, ваш двоюродный дедушка, если можно так сказать, отправился в Америку и в Европу уже не вернулся. О вашем существовании он узнал совсем недавно. Разумеется, ему стало известно и о вашем брате Алоизе и о сестре Пауле, а также о детях вашего отца от второго брака: опять же Алоизе и Ангелине. Насколько я понимаю, в настоящий момент вы не поддерживаете со всеми ними отношений.
Нижегородский замолчал. Он ожидал ответной реакции.
— Похоже, что все так и есть, — сказал Гитлер. — Только откуда вы знаете про мои отношения с братьями и сестрами?
«А действительно, откуда?» — подумал было Вадим, но его собеседник задал следующий вопрос:
— Чего же хочет сейчас мой двоюродный дед?
— Он хочет, чтобы вы приехали к нему в Америку. В Сан-Франциско, на Западное побережье. Это штат Калифорния.
— Но это невозможно! Вы же видите мое теперешнее состояние! — с отчаянием в голосе воскликнул будущий фюрер.
— На этот счет можете не беспокоиться. Ваш дед распорядился оплатить билеты на пароход и все сопутствующие расходы, если его внуки окажутся не в состоянии сделать это самостоятельно. Повторю еще раз: он очень состоятельный человек.
— Простите, я не совсем понял: речь идет обо всех детях моего отца?
— Разумеется. Нам осталось только разыскать во Франции вашего старшего брата Алоиза.
— А остальные?
— Вероятно, уже пакуют чемоданы. Но все равно у вас есть шанс предстать перед дедом первым.
— Почему?
— Потому что, если вы согласны отправиться немедленно, то сможете отплыть уже через два дня. Надеюсь, у вас нет проблем с полицией и документы в полном порядке?
Нижегородский достал из ящика стола рекламный проспект компании «Уайт стар лайн» с изображением четырехтрубного лайнера в верхней части.
— «Титаник». Десятого числа отходит из французского Шербура. Что-нибудь слышали об этом судне?.. Нет? Ну и ладно. Это новый английский пароход. О нем сейчас много пишут и говорят. Это его первый рейс. Так что вы решаете?
— А как я доберусь до Сан-Франциско? — чуть не шепотом спросил Гитлер.
— В порту Нью-Йорка вас встретит поверенный мистера Лидбитера. Я же довезу вас до Шербура, куплю билет и посажу на пароход. На этом моя миссия закончится.
— Я готов.
Несколько выпученные глаза Гитлера стали еще более выпуклыми и влажными. Вот он — знак судьбы! Неспроста в последнее свое посещение Хофбурга, стоя перед пронзившим тело Христа копьем римского сотника Лонгина, он явственно что-то ощутил. Какая-то электрическая волна. Тысячу раз прав доктор фон Либенфельс, доказывая обладание атлантами — нордическими предками древних германцев — органами чувств, воспринимающими электронный глас богов. Пройдя через нищету и унижение, он начинает путь к своему истинному предназначению. Америка, эта страна вопиющей безнравственности и порока, так же, как и Вена — нарядная, но нечистоплотная блудница, — станут лишь ступенями к его историческому возвращению в лоно матери-Германии. Только там, на родине нибелунгов, на берегах Рейна, в стране древних валькирий, под музыку великого Вагнера пробудится…
— Распишитесь вот тут, — Нижегородский пододвинул Гитлеру какой-то бланк и протянул перо.
— Что это?
— Расписка в получении одной тысячи крон. — Рядом с листком лег пухлый незаклеенный конверт. — Вам нужно немедленно отправляться на Кертнерштрассе, пройтись по магазинам и сменить гардероб. Купите обязательно чемодан. Лучше какого-нибудь яркого цвета, например, желтого. Это поможет быстрее узнать вас на нью-йоркском причале. Я пошлю соответствующую телеграмму. Потом отправляйтесь на Мельдеманштрассе, раздайте долги и выпишитесь из общежития. Завтра ровно в шесть утра ждите меня внизу: поедем на Западный вокзал. Сюда больше не приходите. Вам все понятно? И приведите себя в порядок. Подстригитесь там, что ли.
Гитлер расписался, забрал конверт и ушел, так и не поверив окончательно во все случившееся.
— Вот и все, господин Штрудель, — сказал Нижегородский вошедшему адвокату. — Возвращаю вам ваше место. Да! Если этот молодой господин снова заявится сюда, скажите, что меня нет, что я занят его делом и просил не опаздывать на вокзал. Еще раз спасибо. Будете в Берлине, непременно заходите. Прощайте.
— А куда, собственно, заходить? — недоуменно посмотрел адвокат в сторону тренькнувшей колокольчиком двери.
* * *
— Что у вас там, в чемодане, Адольф? Прихватили на память несколько кирпичей из стены вашей богадельни? — спросил Нижегородский, наблюдая, как Гитлер еле втаскивает свой багаж в их двухместное купе.
— Разное, — ответил тот, отдуваясь. — Например, журналы. Я собирал их не один год, порой отказывая себе в самом насущном. Здесь также книги и мои альбомы.