А величайшая морская битва в проливе Скагеррак, ставшая по их же прихоти Ютландским сражением? А…
Да что говорить. Шустрые ребята, эти английские историки. Вот уже их многотомные труды отыскиваются в наших развалинах. Как все-таки там оказался этот Шнайдер?»
Поняв, что окончательно разошелся, и потеряв остатки надежды на сон, профессор тихонько встал, снова накинул халат и поплелся в кабинет. Он некоторое время осматривал свое букинистическое приобретение и скоро сделал два неожиданных открытия. Во-первых, это было сочинение в шести, а вовсе не в пяти томах. Недоставало самого последнего и, несомненно, самого интересного тома. Судя по всему, в нем-то и должно было описываться пресловутое падение. Вторым открытием оказалась и вовсе какая-то чертовщина: на титульном листе каждого тома и в конце на странице со списком редакторов, телефонов и прочих реквизитов он прочитал: «London, 1960». Эти четыре цифры на целую минуту парализовали взгляд профессора. «Они что, хотят сказать, что издали это в…» Вангер вдруг рассмеялся. Ну, ребята, вы даете! Сбрасывать взамен листовок многотомные сочинения, да еще посланные якобы из будущего. Вот это размах! Да, но почему же по-английски? Потрудились бы сначала перевести.
Он сознавал, что его веселье наигранно. Когда не понимаешь, что происходит, остается ерничать, чтобы не выглядеть дураком.
Вангер достал из шкафчика возле кресла бутылку с остатками какого-то ликера, еще раз усмехнулся и наполнил стакан на треть. Когда мозг отреагировал на пришедший вместе с кровью алкоголь, махнул рукой и стал шарить в нижних ящиках письменного стола в поисках припрятанной там пачки сигарет. Выпитое привело его в еще большее возбуждение, чувства обострились, мысль заработала гораздо энергичнее. Он расхаживал по кабинету, дымил сухой, как порох, английской сигаретой из турецкого табака и намечал план действий.
Выпив еще, профессор уселся в кресло и принялся тщательно рассматривать один из томов.
Высокая печать, гарнитура, вероятно, «таймс», бумага белая, несомненно очень высокого качества. В рейхе сейчас такой не сыщешь, разве что в придворных изданиях да в канцеляриях гауляйтеров. Блок прошит и склеен качественно. В общем, обычная, хорошо изданная книга.
Он попробовал читать в разных местах, впервые в жизни остро пожалев, что владеет английским языком на уровне хорошего студента-второкурсника, не более. Вот если бы здесь сейчас был Мартин…
Однако смысл прочитанного в большинстве случаев был ему понятен. И самое главное — этот смысл был. Это действительно книга о Третьем рейхе. Судя по обилию цитат из документов и воспоминаний, множеству имен, дат и сносок — очень основательная книга.
Пятый том был озаглавлен «Начало конца», он состоял из трех разделов, последний из которых назывался «Вторжение союзников в Западную Европу и покушение на Гитлера». Переведя слова «покушение на Гитлера», Вангер поежился. Никогда прежде он не держал в руках такой убийственной крамолы. И если эту книгу квалифицировать как вражескую прокламацию, то только за ее чтение и недонесение властям ему уже полагался концлагерь.
Однако начать ознакомление с данным артефактом он все же решил с самого начала. Он полагал, что то, как автор войдет в тему, приступая к изложению столь значительного материала, какие обоснования он приведет в защиту его нужности, как постарается установить контакт с читателем, чтобы отважить последнего на прочтение с учетом шестого тома что-то около 1800 страниц, все это может дать некоторое дополнительное представление о нем самом и его книге.
* * *
— Ну что, мой юный друг, — начал Септимус, предложив Карелу садиться, — вы, помнится, что-то там говорили про сорок пятый год, раньше которого до Шнайдера не доберутся? Но не прошло и двух недель, а уже начались какие-то движения? Давайте выкладывайте.
Инженер вытер распухший нос платком и два раза чихнул.
— Простите, господин президент, — вчера из Германии. Погода отвратительная…
— Здесь не лучше, Что вы там делали?
— Знакомился с местом событий. Там, где работает наш зонд, сейчас семнадцатое февраля. Согласно тому же Шнайдеру, назревают трагические события.
— Вы о студентах? Я тоже почитал кое-что. Мне подготовили сводку по всем сколько-нибудь значимым фактам, относящимся к февралю сорок третьего и Германии. К сожалению, что было, то уже произошло. Итак, я вас внимательно слушаю.
— Пятнадцатого февраля мы не вели наблюдений по техническим причинам, а вчера, шестнадцатого, зафиксировали перемещение объекта, то есть книг.
— Куда?
— На Брудерштрассе, 14. Третий этаж. Сейчас мои ребята выясняют, кто там жил в это время,
Говоря это, Карел вывел прямо на стол карту Мюнхена и увеличил место в районе Принцрегентенштрассе. Он пододвинул изображение к Септимусу и показал пальцем:
— Вот это место.
— Ошибки быть не может?
— Все проверили. Сигнал четкий, правда….
— Правда, что?
— Мощность сигнала равна пяти шестым от полной. Одна шестая куда-то пропала. Возможно, одна из шести книг осталась на Регерштрассе, возможно, перенесена в другое место.
— Другими словами, некто вытащил пять томов из развалин и отнес их сюда, — толстый, как маленькая сарделька палец Септимуса ткнул в карту. — А где же шестой том? И какой именно?
— Пока непонятно.
В кармане у Карела запищало.
— Простите, это может быть информация по Брудерштрассе. — Он достал свой повседневник и включил экран. — Да, так и есть. Книги попали в квартиру, в которой в тот момент проживала семья профессора Мюнхенского университета Готфрида Вангера.
— М-да-а-а. Хуже просто не бывает, — простонал Септимус. — Нет чтобы мельник какой или там слесарь. Что он преподает? Вернее, преподавал?
— Что-то из древней истории. Рим или Греция… Мы уточним.
Септимус взял свой карандаш и в раздумьях стал постукивать им по столу.
— Профессора, как я понимаю, по развалинам не бродят, — начал он размышлять. — Хотя… всякое могло случиться. Уж больно времена были суровые. И все же логично предположить, что книги нашел кто-то другой, рангом попроще, и принес их ученому в подарок либо в обмен на что-нибудь.
— Сигнал появился на Брудерштрассе поздно ночью, с шестнадцатого на семнадцатое. Вряд ли нашедший их поперся бы среди ночи к уважаемому человеку.
— Вы забыли, что это не простые книги. На каком, кстати, языке они изданы?
— На английском, господин президент. Я связался с библиотекой Рейгана в Вашингтоне, и мне пообещали репринт именно этого издания.
— Что ж, посмотрим.
Что-то в столе Септимуса запищало. Он достал из кармана маленькую коробочку, извлек из нее белую пилюльку и сунул под язык
— Хорошо, не будем сейчас гадать. Что еще, кроме сканирования, вы собираетесь предпринять?