Утреннее солнце, встающее над теплым морем, осветило узкую полоску земли, тянущуюся от берега острова Гваделупа и прикрытую от доступа больших кораблей коралловыми рифами и мелководьем. К ней приткнулись шлюпка и несколько индейских пирог. За рифами догорало небольшое судно, в открытое море уходил корабль под английским флагом. Это его пушки устроили пожар и загнали людей на уже затопляемый приливом перешеек высотой всего-то в полтора фута. А люди на перешейке были на удивление разные. Негры, индейцы, несколько белых. Один из них чуть в стороне от остальных склонился над телом молодой индианки и обрабатывал рану у нее на шее.
История его началась давно, в безумно далеком теперь и почти забытом уже городе Киеве. Восемнадцатилетним хлопцем пришел туда Лука Незогуб, когда в селе Мироновка порубили поляки всю его родню. Голодал, воровал еду, да на счастье свое встретил бывалого казака дядьку Макея, старого боевого товарища своего отца, и упросил его замолвить словечко перед паном сотником. Так оказался Лука в казачьем обозе, отправлявшемся в Австрию, где гремели сражения Тридцатилетней войны. Дрался он со шведами и саксонцами, прошел чуть ли не всю Германию, добыл казачьей воинской славы, получил первые раны и добычу, стал лихим рубакой и отменным стрелком.
Но в одном из рейдов во Франции не повезло казакам. Попали они в плен и оказались аж в городе Булонь, что на берегу пролива Па-де-Кале. Их взял в свой экипаж капитан капера «Хитрый Лис» Эсеб де Казен, и после сухопутных сражений пришлось Луке и его товарищам участвовать в морских. Захватывали, грабили и топили англичан, испанцев, подворачивался в пустынном море голландец, вроде бы союзник, так топили и его. Ведь капитан не оставлял свидетелей.
Но жадность основательно его подвела. Экипаж, постоянно обделяемый добычей, взбунтовался, и капитан де Казен вместе с несколькими людьми, оставшимися верными ему, был высажен в шлюпку в Карибском море с минимальным запасом воды и пищи. Судом, принявшим такое решение, как раз и руководили Лука и его товарищ Назар, бывший монах, волею судьбы оказавшийся на борту «Хитрого Лиса».
Вольная жизнь на роскошных островах Карибского моря нравилась Луке, которого называли здесь месье Люк, поэтому он отказался возвращаться на родину, где никто его и не ждал. С другом Назаром, дядькой Макеем, казаками Савко и Якимом и французом Коленом остались они на Гваделупе, на деньжонки, полученные на «Хитром Лисе», завели усадьбу и начали довольно успешно хозяйствовать. Лука, вдоволь уже хлебнувший сражений и получивший немало ран, хотел теперь просто жить нормальной, спокойной и безбедной жизнью. Он даже женился недавно на богатой вдове голландского купца, которую звали Луиза, и теперь она ждала от него ребенка, поэтому и осталась дома, в городке Филипсбург на острове Сен-Мартен. Именно от нее он и возвращался сейчас, да вот нарвался на английские каленые ядра.
Сам он был в этом виноват. Англичане и не тронули бы его, но Лука вздумал помочь индейцам, которые на пирогах пытались уйти от преследования. Их восстание закончилось поражением, и теперь англичане добивали бегущих.
В экипаже судна Луки был индейский мальчишка Жан Улитка, который узнал нескольких своих соплеменников, а самое главное – он разглядел в одной из пирог раненую Катуари. Вот Лука и приказал капитану Самюэлю взять индейские суденышки на буксир.
Дважды до этого сводила судьба Луку с этой удивительной индианкой с синими глазами. Мать ее, от которой на память остался только золотой медальон, была белой, отец – вождем племени, муж года два назад погиб в схватке с англичанами. Наравне с воинами участвовала она в боях за свободу своего народа, и с самой первой встречи не мог Лука отделаться от какого-то наваждения. Заколдовала она его, что ли?! Да и не только его, но и верного друга Назара. Не мог Лука спокойно вспоминать об этой женщине и вот снова встретил ее, раненую, в утлой пироге, преследуемой английским кораблем.
Он спас индейцев, спас Катуари, но судно его было сожжено. Мечты о спокойной и размеренной жизни внезапно улетели в тартарары, надо было думать, как спасаться самому и выручать своих людей и индейцев.
Англичане ушли. Начинался прилив, и перешеек местами уже заливало водой. Люди плохо спали, были злы и раздражительны.
Еды было мало. У индейцев ее почти не осталось, и пришлось поделиться с ними последним. От судна остались одни обломки, обгоревшие и неприглядные. У индейцев умер один воин, и его тут же похоронили. И вообще половина их была изранена, остальные сильно измотаны, истощены и ослаблены.
После короткого совещания было решено идти в усадьбу на лодках. Сделать это тяжело, но пробираться пешком по зарослям – намного хуже.
Лука почти не принимал участия в совещании. Он всецело был занят индианкой. Белые уже поняли, что это значит, помалкивали с серьезными лицами и не приставали к нему с расспросами.
А он опять тщательно осмотрел рану, промыл ее, очистил, присыпал целебным порошком и перевязал.
Катуари ненадолго открыла глаза. Ее мутный взгляд был бессмысленным, но Лука надеялся, что все поправимо, что она вновь станет той самой волевой и решительной женщиной, какой он запомнил ее по прежним встречам.
Он вертел в пальцах странный золотой медальон на цепочке. На нем были видны какие-то вензеля, но Лука не мог их хорошо рассмотреть. Он был явно европейского происхождения и мог бы рассказать о многом. Видимо, он был захвачен вместе с остальной добычей в этом походе или в предыдущих.
Лука часто щупал пульс, считал его удары.
Индианка пришла в себя. Она оглядела склоненного над ней Луку, что-то прошептала. Ничего не поняв, тот спросил медленно:
– Мадам, как вы себя чувствуете? Вам стало лучше?
Она медленно склонила голову, закрыла глаза и заснула.
– Люк, скоро начнется прилив, и нам надо спешить с отъездом, – напомнил Самюэль, тронув того за плечо.
– Я боюсь, что женщину опасно переносить, капитан, – ответил Лука и, посмотрев в глаза старого рыбака, понял, как того беспокоит его внимание к индианке. – Однако придется это сделать. Приготовьте лодку для нее.
Когда перешеек был окончательно залит морем, флотилия лодок тронулась в путь.
Лука предпочел индейскую пирогу, куда и перенесли индианку. Он беспокоился, что это ей повредит, но все обошлось.
Индейцы уже поняли, что Лука хочет добра женщине из их племени, и не волновались теперь за ее здоровье. А Лука неотрывно смотрел на изможденное осунувшееся лицо индианки и постоянно щупал то пульс, то лоб, проверяя, не спадают ли жар и лихорадка.
До темноты флотилия преодолела только половину пути. Приходилось ночевать на берегу, для чего зашли в крохотную бухточку с песчаным берегом.
Катуари за день несколько раз приходила в сознание или просыпалась и каждый раз что-то тихо говорила. Это были короткие фразы, и индейцы не успевали даже понять ее слова, как она снова засыпала.