– Давай не будем потешаться над нею. Разве это не прекрасно, когда пожилая женщина стала получать от жизни такую радость, как любовь и наслаждение. Возможно, когда мы узнаем ее поближе, мы не будем так насмешливы и придирчивы, Люк.
– Может, ты и права. Каждый человек имеет право на счастье.
Сеньора Ракель предстала в столовой во всем блеске старомодных туалетов. Лука даже непроизвольно встал из-за стола и ждал, когда дама подойдет и представится.
– Графиня Ракель де Суансабар, – произнесла она на хорошем французском. – Мои родственники живут в Гаване. Губернатор приходится дальним родственником по линии матери, а его помощник – по линии отца.
Голос у нее был довольно молодой, приятный, но внешне она сильно контрастировала с окружающими. Ее поведение выдавало знатную даму, гордая посадка головы, прямая спина, опущенные плечи, все говорило о воспитании, всосанном с молоком матери.
Выглядела она моложе своих лет. Так, во всяком случае, показалось Луке.
Он поцеловал руку графини, представил ей Катрин и детей и предложил садиться за стол, не упуская заметить:
– Прошу прощения за простоту, так заметную в нашем доме, графиня. Надеюсь, что вы поможете нам исправить это, – и улыбнулся в усы.
– Месье Люк, прошу не обращаться ко мне так официально, с титулом «графиня». Я вижу, что нахожусь в простой семье. Поэтому называйте меня сеньора Ракель. Спасибо за приглашение. Вы очень предупредительны, сударь. Кстати, – обратилась она к Катрин, – вы мне кажетесь дамой из хорошего общества. Мы поговорим после.
Лука с интересом наблюдал ее. В голове его витали странные мысли. Он хотел, чтобы его Катрин хоть немного походила на эту сеньору, получила от нее уроки хорошего тона.
Он взглянул на Галуа и удивился. Тот отнюдь не выглядел таким уж мужланом, теперь в нем проглядывали иные манеры. А мулат, присутствующий здесь же, и вовсе скорее мог сойти за преуспевающего мещанина, чем за простого пирата из какого-то захудалого городка или селения с Ямайки.
Мулата звали Мигель, и теперь за столом к нему обращались «сеньор». Было ему лет немного за тридцать, высок, строен, лицом продолговат, с длинными, волнами ниспадающими темно-каштановыми волосами. Полные губы среднего по величине рта возбуждали, по-видимому, у женщин мысли весьма греховные.
Лука пригласил на завтрак Савко, и тот тоже весьма заинтересованно украдкой разглядывал необычных гостей.
– Савко, – поднял глаза на друга Лука. – Тут наш друг Галуа хочет заняться доставкой рабов из Африки. Ты не хотел бы присоединиться, вложить небольшую долю в его предприятие? Думаю, что это будет выгодное дело.
– Полностью согласен с тобой. Однако денег сейчас я добыть не смогу.
– Могу одолжить без процентов, – улыбнулся Лука. – И на неопределенный срок. Подумай. Мы не можем освоить наши земли без достаточного числа рабочих рук.
– Если так, то я могу согласиться. Лишний десяток рабов мне только прибавят прыти, Лука. Я принимаю твое предложение, если Галуа не против.
– Можешь успокоиться, – ответил Галуа. – Для друзей я готов на многое. А вы доказывали не раз, что друзья настоящие. Гоните деньжата, месье, и мы в компаньонах! Много не обещаю, но не обижу. Лишь бы Нептун не осерчал, ха-ха!
– Почему тогда сам не увеличишь свою долю, Лука? – спросил Савко.
– Почему же не увеличу?.. А может, и не просто увеличу, но и сам с ним схожу.
Сеньора Ракель тихо разговаривала с Катрин. Та иногда краснела, слушала внимательно, даже пропустив мимо ушей ту весьма значительную фразу, которую Лука только что бросил своему другу, поглядывала на Мигеля, который не обращал на все это никакого внимания, занятый отменным завтраком.
Прошло всего несколько дней, и Ракель, женщина под пятьдесят с гладко зачесанными седеющими волосами, стала вроде как бы всеми признанной наставницей хозяйки дома. Все ее слушались, почитали, а она принимала эти знаки внимания как должное, и никого это не возмущало.
– Вот бабка! – говорил Лука жене иногда. – Как незаметно и прочно она в наш дом вошла! Ты заметила, Катрин?
– Во всяком случае, это меня не тяготит и не обижает, – ответила она с готовностью. – И много полезного я от нее получаю, Люк. Ты не находишь?
– Нахожу! Еще как нахожу, Катрин!
– Между прочим, она сразу заметила, что я не католичка. Стала выпытывать. Пришлось ей поведать мою историю. И она взялась меня просвещать в религии.
– И ты приняла это?
– Представь себе, да! Я не смогла ей отказать. К тому же это не может заставить меня изменить себя внутренне. Думаю, что это будет лишь внешнее проявление религиозности, Люк.
– Там видно будет. Думаешь, я настоящий католик? Ничуть не бывало. Но делать вид мне необходимо. Ты понимаешь?
– Теперь да, мой Люк! Теперь я понимаю! Слушай, милый, а насколько серьезно твое решение отправиться за неграми вместе с Галуа?
– Совершенно серьезно. Я понимаю, что годы идут, пора остепениться, сам давно мечтаю лишь о том, чтобы жить спокойно с тобой и детьми. И пусть это будет мое последнее путешествие. К тому же в нем есть и прямая необходимость. Нам очень нужны работники, а какой же я хозяин, если их подбор поручу кому-то другому. Пусть даже и Галуа. Ты согласна со мной, милая?
– Я не хочу тебя отпускать, Люк, но ты прав.
– И пусть это будет мое последнее плавание, Катрин.
– Это было бы просто замечательно, милый мой Люк!
Галуа же был целиком занят подготовкой корабля к новому и необычному для него плаванию. Корабль перестраивался для перевозки живого товара.
Лука закупал по ближайшим усадьбам скот, маис и картошку, муку маниока и пшеницы. Ладили бочки для запаса воды.
Через месяц упорного труда рвение Галуа заметно убавилось. А Лука постоянно подогревал его затею. В голове уже вертелись планы расширения посевов, постройки новых мастерских и хижин для негров.
– Черт! – сердился Галуа. – Все не дает покоя мысль, услышанная от сведущих людей, месье Люк.
– Что еще тебя беспокоит, Галуа?
– Говорят, что до восьмидесяти процентов товара дохнет в пути. Представляете убытки! Это просто отпугивает меня.
– Понятное дело. Но тогда возникает вопрос: а за каким чертом набивать полный трюм? Лишняя вода, лишние продукты, а в результате привозишь полумертвых людей! Не лучше ли взять половину и привезти в нормальном состоянии. И Бога не прогневим, губя людей напрасно.
– Хочешь сказать, что все остальные дураки, Люк?
– Не дураки, но слишком жадные. Это их и губит. Да и считать толком не умеют, теряют прибыль.
– Значит, советуешь не гнаться за количеством?
– Зачем, если больше половины умирает? Да и опасность болезней сильно увеличивается. А в первом рейсе необходим успех. Тогда появится опыт и можно будет думать о количестве, Галуа.