— Сейчас мы пересекаем административный блок вместе с его многочисленными бюро и попадаем в помещения, в которых работаем с микробами и микроорганизмами.
Виртуальная камера проехала мимо комнат для переодевания, в которых висели желтые защитные костюмы. А в это время титры рассказывали нам о химическом душе, который ученые непременно должны проходить до и после отправки в опасную зону. Мы увидели трансфекционные и ДНК-лаборатории, которые были оснащены электронными микроскопами, масс-спектрометрами, автоклавами, инкубаторами и прочими исследовательскими приборами. Непостижимо — там находилось оборудование, стоимость которого исчислялась сотнями миллионов долларов. Леди Памбридж улыбнулась, когда заметила, как постепенно отвисает моя челюсть.
— Как вам известно, мой муж с шестидесятых годов вплотную занимался изучением генов, — поясняла она. — Он был вдохновлен сенсационными результатами исследований, которых добились Розалин Франклин и Морис Уилкинс из Лондонского королевского колледжа. Они работали над структурой и синтезом молекул ДНК. Тогда же и родилось понятие «двойная спираль» — двойной перекрученной молекулярной нити, форма которой так популярна в наши дни. Когда я познакомилась со своим будущим мужем, я как раз занималась изучением химии. Мы стали непосредственными свидетелями того, как Уилкинс вместе с Криком и Ватсоном в 1962 году получили Нобелевскую премию за достижения в области медицины. Это было время прорывов и колоссальных открытий, равных которым не случалось со времен разработки теории относительности Эйнштейна. Вы даже не можете себе представить, какой толчок те открытия дали развитию наук, — начиная с естественных и заканчивая философией. Стало известно, что вся жизнь на Земле состоит всего из четырех элементов. А самым невероятным известием было то, что раньше мы называли душой, на самом деле скрывалось за простыми химическими молекулами. Кстати, это очень спорная теория — на сегодняшний день нельзя с уверенностью сказать, что же такое душа.
— Предположим, действительно существует что-то вроде души, — вставил я, — но доказать это еще предстоит.
— А вы в том сомневаетесь? — спросил меня Малони, высоко подняв брови.
— Я верю только в то, что вижу своими глазами. Все живое на Земле состоит из клеток, которые вступают в контакт друг с другом посредством химических реакций. Их можно увидеть и даже расшифровать их функции. Но того, что вы называете душой, я еще не видел ни разу.
— Возможно, есть вещи, которые не поддаются нашему восприятию, — возразил охотник, — вещи, которые нельзя исследовать.
— Если бы я действительно поверил в это, то вряд ли стал бы ученым.
— Господа, — прервала наш диалог леди Памбридж, — эта дискуссия может подождать. Если вы не против, то я продолжу.
Она бросила в мою сторону взгляд, полный упрека. Я смущенно кивнул.
— Разумеется. Извините, пожалуйста.
— Как только стало известно, как дублируется и передается дальше информация, — продолжила она, — дело сдвинулось с мертвой точки. На сегодняшний момент остается еще очень много открытых вопросов. Как гены проявляются в человеческом теле — цвете глаз, кожи, росте? Какими свойствами должен обладать геном — совокупность всей генетической информации — чтобы, например, получилась овца? Как можно изменить этот геном, чтобы исключить врожденные заболевания? И так далее. Внезапно в наше распоряжение поступили колоссальные средства для проведения исследований, поскольку этим делом заинтересовалась промышленность. Наука наткнулась на новые ворота, и мир, который оказался за ними, был невообразимо велик. Тогда мы поняли, что Британия очень мала, чтобы исследовать столь фундаментальные вопросы. Поэтому мы переселились с нашей дочерью в США. После смерти мужа я возглавила лаборатории и продолжила его дело, — она указала рукой на экран. — В этом здании находится ключ к тайне жизни и будущего всего человечества. Наверное, вы знаете, что мы являемся частью проекта «Геном человека». Весь человеческий геном собран в рамках данного проекта. Собран, проанализирован и практически готов к применению.
На этой фразе предложении я навострил уши. Все, что она рассказывала до этого, было мне не в новинку. Но при словах «готов к применению» но моей спине пробежала дрожь. Сколько бы мы ни спорили с отцом, в одном мы были едины: нет ничего губительнее, чем необузданные фантазии ученых о всесильной науке.
— Что конкретно вы имеете в виду? — спросил я.
Леди Памбридж остановила презентацию и повернулась ко мне. Луч света создал на ее лице тени, из-за которых она выглядела совершенно иначе.
— Испугались, Дэвид? — Свет сделал ее кожу прозрачной.
— Вы боитесь, что я могу поддаться расистским порывам, идее о сверхчеловеке, как это сделали однажды нацисты?
Я даже не знал, как ответить на этот вопрос. Поэтому предпочел ничего не говорить.
— Я могу вас успокоить. Роль творца — это последнее, что может прийти мне в голову. Я не хочу производить ни клонов, ни супервоинов, ни других подобных монстров. Пусть эту цель преследуют другие институты. У нас вы такого не найдете. Все, чем мы занимаемся — это солидные фундаментальные исследования, которые помогут нам найти способ продлить жизнь человеку разумному.
— Неужели это возможно без помощи генной инженерии? — подключился Малони, который на протяжении пятнадцати минут вел себя подозрительно спокойно.
Леди Памбридж заметно оживилась.
— Есть гипотеза, что человек сам виноват в угрожающей нашему роду гибели. Однако она еще не доказана. Хотя есть много вариантов развития угрозы, начиная от войн и катастроф, связанных с загрязнением окружающей среды, заканчивая медленным отравлением собственного организма. Может, в этом и есть доля правды, но я все же тот еще оптимист. Человек по своей сути изобретателен сверх меры, особенно когда проблемы просто идут по пятам. И можете даже не сомневаться, что в этом случае человек обязательно найдет выход. Я же говорю совершенно о других вещах, о том, что уже с давних пор приводит науку в уныние. О проклятии, которое мы создали собственными руками, и которое называется медициной. Конечно, это может звучать абсурдно, но возможность лечить различные боли и недуги постепенно ослабляет наследственность. Да к тому же так, что через пару сотен или тысяч лет это может привести к абсолютному вымиранию всего человеческого рода.
Малони привстал:
— При всем моем уважении, миледи, я ничего не понимаю. Как вы пришли к таким выводам?
— Все то, о чем я только что вам сказала, является общепризнанным фактом среди здравомыслящих, размышляющих о науке людей. Об этом не говорят во всеуслышание, но лишь потому, что данная теория находится в диаметральной противоположности с нашей философией о гуманной жизни, полной милосердия и сострадания, — сказала леди Памбридж. — Возьмем, к примеру, врожденную близорукость или дальнозоркость. Десять тысяч лет назад, еще в каменном веке, такая болезнь привела бы ее обладателя к ранней смерти. Сначала он был бы лишен связи со своими соплеменниками, а как следствие — не смог бы спариваться и помножаться. Значит, этот индивид стал бы «конечной станцией» для дефектного гена. Ну, а в наши дни, благодаря офтальмологии, слабость зрения уже не является огромной проблемой. Правда, с одним лишь «но» — информация о данном заболевании будет передаваться дальше последующим поколениям. Или вот еще пример — врожденный сахарный диабет, diabetes mellitus I степени. Не путайте со второй степенью, которая развивается вследствие неправильного питания. Я же говорю о наследственном диабете, который в наши дни точно также, без особых проблем, можно лечить с помощью инъекций инсулина. Но и здесь есть свое «но» — в последние годы количество больных увеличилось почти втрое. Или вот — врожденный порок сердца… Этот список можно продолжать бесконечно.