— Никуда ты не поедешь! Я дала им точные координаты. Они сами должны отыскать нас. И отыщут. — Ханна подмигнула помощнику. — Пусть поднатужатся.
Абду только сокрушенно покачал головой, а Ханна, повернувшись, направилась к палаткам.
Оба сооружения из тонкой ткани притулились к скале под крутым склоном. Палатка поменьше служила спальней, во второй располагались записи, эскизы, зарисовки, там же находились компьютер, спутниковый навигационный прибор и остальное их скромное оборудование — диктофон и цифровой фотоаппарат, предоставленные в распоряжение Ханны Институтом Фробениуса. Сами палатки были позаимствованы со складов алжирских вооруженных сил. Все оборудование тщательно завернуто и уложено в алюминиевые контейнеры, чтобы защитить его от вездесущего песка. Поскольку Ханна привыкла все записи делать от руки, не особенно доверяясь дорогостоящей электронной чепухе, оборудование большую часть времени так и лежало без дела. Она множество раз убеждалась, что техника куда скорее, чем человек, становится жертвой высоких температур, причем в прямо пропорциональной зависимости от сложности.
У Абду не было отдельной палатки. Он предпочитал спать в стареньком, видавшем виды «лендкрузере» Ханны, чья окраска за годы странствий по пустыне из ярко-зеленой превратилась в грязновато-желтую. Изодравшаяся синтетическая кожа сидений была заботливо прикрыта ковриками с фольклорными орнаментами туарегов. Машина стала чуть ли не одушевленным предметом, превратив их дуэт в трио, и не раз спасала обоим жизнь. Куда ее колымаге до роскошных, сверкающих хромом автомобилей, по-черепашьи ползущих сейчас к их лагерю. Ханна была достаточно искушенной в этой кухне, чтобы понять: каждый такой автомобиль тянет на добрых восемьдесят тысяч долларов. Этих денег им с Абду вполне хватило бы на пару лет работы.
Пока Ханна проглядывала сделанные за последние дни записи, Абду расхаживал взад и вперед. Что-то его сильно беспокоило.
— Чего ты переполошился? — не выдержала Ханна.
— Не хочется тебя тревожить, — ответил он, глядя, как она аккуратно вставляет новые листки в зажим папки.
Ханна вздохнула. Если уж Абду начал, переубеждать его нет смысла. Он все же упрямее ее.
— Ладно, выкладывай.
С серьезным лицом молодой человек взял складной стульчик и уселся рядом.
— Я все о том же. Мне кажется, ты все-таки разочарована.
— Разочарована? Вот уж не знаю, с чего бы мне разочаровываться. По-моему, все идет просто великолепно.
— Знаешь что, только дурака из меня делать не надо, хорошо? — ответил он, раскачиваясь на стульчике и поигрывая сухой былинкой. — Со мной такое не проходит.
Она улыбнулась:
— Тебе известно, что иногда ты бываешь просто невыносим?
Лицо Абду растянулось в белозубой улыбке.
Ханна обреченно хлопнула себя по колену:
— Хорошо. Я — зануда. Но почему? Подумай немножко. Мы столько времени пробыли здесь. Провели колоссальную подготовительную работу, однако на эту работу никто не счел необходимым обратить хоть какое-то внимание. Разве что несколько коллег, прочитавших мои статьи в научных журналах. Но теперь, когда нам удалось обнаружить здесь кое-что необычайное и запахло сенсацией, они тут как тут. С Национальным географическим обществом во главе. Всесильным и всемогущим Национальным географическим обществом.
— Ты преувеличиваешь…
— Вот уж нет! НГО финансирует сотни исследовательских проектов во всем мире, располагает собственным телеканалом. Журнал «Нэшнл джиогрэфик» — самое покупаемое в мире издание подобного рода. Если удастся сунуть туда пару статей, считай, твоя карьера состоялась — весь мир знает твое имя.
— А почему это тебя так тревожит? Мне казалось, ты всегда только того и хотела.
— Верно. Но разве наша прежняя работа не заслуживала внимания? Разве ее результаты не достойны быть опубликованными? Мы же все эти годы не впустую тратили здесь время и деньги.
— Ага! — Глаза Абду засветились. — Вот теперь мы подбираемся к сути проблемы. В нас заговорило уязвленное самолюбие. Тебе не хочется, чтобы все лавры достались кому-то еще.
— Ты попал в точку! Именно этого мне и не хочется! Доволен?
Энергично захлопнув папку, Ханна водрузила ее на место у алюминиевого контейнера. Потом с подчеркнутой обстоятельностью сдула пыль со складного столика.
Абду довольно долго сидел молча. Потом, тщательно взвешивая каждое слово, заговорил:
— Находка слишком уж значима, чтобы просто умолчать о ней или же отделаться кратким упоминанием на страницах «Археологии сегодня». И тебе, и мне это отлично известно. Но кому достанутся лавры победителя — нам или кому-нибудь еще, в конечном итоге не столь важно. Если уж быть объективным до конца, открыли это место сами туареги. Это их место, их тайна, их святилище. В конце концов, именно они дали нам возможность увидеть и узнать его. Ты пообещала хранить молчание, но не сдержала слово, вот совесть тебя и грызет. Однажды тебе придется разбираться и с этим тарги, и с собственной совестью.
Абду поднялся и, ничего больше не говоря, вышел.
Ханна вздохнула. Она знала, что он тысячу раз прав.
Полчаса спустя машины экспедиции въехали на плато.
— Странные тачки, — заметил Абду, когда автомобили переезжали через взгорье.
Приземистые, широкие машины напомнили Ханне разъяренных жуков. На бортах красовались желтые буквы: «Национальное географическое общество».
— Это уже не просто автомобиль, а отличительный признак, символ престижа, — пробурчала Ханна. — Те, кто их сюда послал, ждут открытий мирового значения.
От ее зоркого глаза не укрылось и то, что «хаммеры» были соответствующим образом оснащены — их снабдили кучей всякой всячины: лебедками, дополнительными упрочненными бамперами и другими прибамбасами, включая и те, что позволяли устраивать на крыше спальные кабины. Все говорило о том, что на расходы не поскупились. За стеклами виднелись застывшие в напряженном ожидании лица прибывших. Судя по всему, эпизод в песке здорово напугал их. Ханна даже почувствовала себя виноватой.
Машины остановились в тени нависающей скалы. Едва открылась дверь первого «хаммера», как Ханна поняла, отчего ее не информировали о прибытии группы. Вероятно, из опасения смутить тем обстоятельством, что съемочную группу тоже возглавляет женщина. Загорелые стройные ноги в ботинках песочного цвета принадлежали самой Ирэн Клермонт — американской журналистке с докторской степенью. Ханна не раз лицезрела ее фото в журналах, она помнила и ее выступления по телевидению, видела несколько документальных фильмов. Даме около сорока, то есть они с Ханной ровесницы. Еще одно дитя бурных шестидесятых, усмехнувшись, отметила Ханна. Ирэн Клермонт завоевала известность своими блестящими во всех отношениях акциями. Она была одной из первых женщин, покоривших Эверест без кислородной маски году эдак в 1982-м, насколько помнилось Ханне. Ее вылазки на Северный и Южный полюса также не ускользнули от внимания средств массовой информации, как и ее участие во многих других экспедициях. Кроме того, вот уже несколько лет Клермонт прочно держала первое место в области кинодокументалистики, умело собирала документальные доказательства в архивах, музеях, библиотеках. Очень солидный срок, принимая во внимание засилье мужчин в этой отрасли. Стоило Ханне увидеть Ирэн Клермонт, как она тут же осознала важность своей находки.