Фиолетовые тучи, тесня друг друга, закрыли весь небосклон. Деметриче поежилась.
— Вам холодно, дорогая? — спросил Ракоци, наклоняясь в седле, чтобы подвернуть полу ее плаща.
— Нет-нет, Франческо, не беспокойтесь. — Она посмотрела вниз, на город. — Какой он маленький!
— Большое расстояние, — произнес он странным тоном. — Оно всегда обманчиво.
Молодая женщина уловила напряжение в голосе спутника и обернулась к нему.
— Что с вами, Франческо?
Он потупился.
— Ничего, дорогая. Все хорошо.
— Это не так, — мягко возразила она. — Но я не буду пытать вас. — Она пришпорила лошадь и пустила ее рысью, даже не оглянувшись, чтобы понять, следуют ли за ней.
Через какое-то время он догнал ее, лицо его сделалось озабоченным.
— Дорогая, не делайте больше так. Это небезопасно.
— Вам не нравится моя манера езды?
Она смотрела вперед, на город, кажущийся теперь унылым и скучным.
— Нет. Вы управляетесь с лошадью превосходно. Просто сейчас не стоит терять друг друга из виду. На дорогах полно разбойников. Их серебряные кокарды в виде поглощающей ребенка змеи указывают, что они сбежали из отряда Висконти. А дезертиры не… не очень… церемонятся с дамами.
— Вы сообщаете такие ужасные вещи — и выезжаете за город без оружия?
Деметриче усмехнулась, надеясь, что усмешка скроет ее тревогу.
— Без оружия? — Ракоци бросил поводья и, перекрестив руки, рывком извлек из рукавов два кинжала. — Я не так уж и беззащитен, — Он поиграл клинками и вновь их убрал.
— Прекрасно, — облегченно вздохнула женщина и вдруг без всякого перехода заметила: — Флоренция стала не та.
Ракоци понял, что она имеет в виду.
— Да. — Он прищурил глаза — Она словно в коме. Урожай был ничтожен, торговля почти замерла: англичане первыми покинули город. Суконщики несут большие убытки. И не происходит ничего нового. Взгляните на восточную часть. Там столько недостроенных зданий! Флоренция подобна потоку, чей бег остановлен затором. Либо она превратится в болото… либо, — прибавил он, вспомнив о религиозных фанатиках, — грядет прорыв, все сметающий на пути.
Деметриче вскинула голову и посмотрела на тучи.
— Начинается дождь. Посмотрите-ка на холмы.
Ракоци кивнул.
— Деметриче, клянусь, вы не должны меня опасаться.
Он что, умеет читать мысли?
— Я не понимаю, о чем вы.
Он вздохнул.
— Я не знаю, что наговорил вам Лоренцо, но что-то определенно наговорил. И потому заявляю: я не опасен. По крайней мере, для вас. Почему бы вам мне не поверить?
Он улыбнулся, заметив, что напряжение отпустило ее, и совсем другим тоном воскликнул:
— Ну, милая донна, или мы пускаемся вскачь, или нам вскоре понадобятся мочалки и мыло!
В глазах Деметриче запрыгали чертики, она ударила каблуками в бока чалой кобылки, и та резво помчалась вниз по дороге, ведущей в Сан-Минато-аль-Монте.
Ливень застиг их у понте Веккио, они промокли и изрядно замерзли.
На заднем дворе палаццо Ракоци спешился и подошел к Деметриче. Она улыбнулась ему, все еще сидя в седле. Ее мокрые, разбросанные по лицу волосы напоминали водоросли.
— Спокойно, — сказал он, обнимая наездницу, потом, подавшись вверх, приподнял ее над седлом и очень осторожно поставил на мокрые камни брусчатки.
«Господи, я одного с ним роста и в мокрой одежде, а он управился со мной так легко!»
Их взгляды на мгновение встретились: в ее глазах был вопрос, а темные глаза Ракоци излучали тепло. Он отвернулся первым и взял ее за руку.
— Идемте, милая, вы совершенно продрогли. Руджиеро приготовит вам ванну. Я не хочу, чтобы вы простудились.
— А как же вы? — спросила она, придерживая дыхание.
— Я выкупаюсь после вас.
— Но вы тоже замерзли.
Он придержал дверь, пропуская ее вперед.
— Это не так уж важно.
Она хотела возразить, но вдруг поняла, что слушать ее вряд ли станут. Ракоци распахнул перед ней еще одну дверь — во внутренний двор.
— Идемте по галерее. — Подковки его сапог мерно постукивали, перебивая звуки дождя. Он двигался в полумраке галереи как тень, лишь голос и этот стук выдавали, что он телесен. — К вечеру мне нужно будет уйти. После ванны Амадео подаст вам обед. Если желаете, я закажу ему суп и пирог. В такую погоду это не скажется на вашей фигуре. После обеда делайте что хотите. В вашем распоряжении все палаццо.
Деметриче молчала. Некоторое время она шла следом за ним, затем прикусила, словно на что-то решившись, губу и тихо окликнула:
— Сан-Джермано!
Необычное волнение в ее голосе остановило его.
— Дорогая, что с вами?
Деметриче с трудом сглотнула подкатившийся к горлу комок.
— Я хочу… стать вашей помощницей и ученицей. Я хочу, чтобы вы посвятили меня.
— Посвятил? Но во что? — Он был озадачен.
— Во все то, чем вы занимаетесь в скрытых комнатах.
Роковые слова были сказаны. Она молча ждала приговора, не смея взглянуть ему в лицо.
— И что же вы знаете об этих комнатах, Деметриче?
— Я… Я следила за вами. — Ей хотелось побыстрей снять камень с души, и она торопилась обо всем рассказать. — Вы — человек необычный, загадочное всегда привлекает, а я допоздна не ложусь. Однажды, услышав в коридоре шаги, я вышла и отправилась вслед за вами. На площадке парадной лестницы вы исчезли. Я искала потом дверь, но не нашла.
Она бросила на Ракоци опасливый взгляд. Его лицо было непроницаемым, но не казалось рассерженным. В глубине темных глазах поблескивали странные огоньки.
— Вы сказали не все?
— Да, — ответила она тихо, теребя завязки пристегнутого к ее поясу кошелька.
Он подошел ближе.
— Я слушаю, дорогая. Не бойтесь, прошу вас. — Он не касался ее, но от его рук исходил леденящий холод.
Полумрак, царивший под сводами галереи, скрывал краску, выступившую на лице Деметриче. Она это знала и все же не осмеливалась взглянуть на него.
— Я видела вас под утро.
— Да?
Ракоци понял, о чем она хочет сказать, он мог ее остановить и вдруг ощутил, что не хочет этого делать. Он просто стоял и ждал, наблюдая за Деметриче. Ему сделалось интересно, как она выйдет из затруднительного для себя положения.
— Это было несколько дней назад. Вы ушли вечером и за час до рассвета вернулись. Я видела, как вы шли по галерее. Свет фонаря… — Тут она взглянула ему прямо в глаза. — Свет упал на вас, Сан-Джермано. На ваших губах была кровь.