— Ах, Матерь Божия! — вскрикнула Клодия, увидев, как исказилось вдруг лицо брата и каким яростным сделался его обычно спокойный и чуть опечаленный взгляд. — Неужто что-то стряслось с Мадлен?
— Стряслось, дорогая. Вы правы.
Робер медленно скомкал оба листка и внезапно с проклятием отшвырнул их от себя. Он вскочил со стула так резко, что опрокинул бокал, и огромная лужа бургундского залила белоснежную дамасскую скатерть.
— Но при чем же тут Сен-Себастьян? — озадаченно спросил Жервез. — Она ведь уехала к Шеню-Туреям. Что в ней Сен-Себастьяну?
Робер стиснул зубы.
— Барон — мой заклятый враг. Он похитил Мадлен. Он пишет… нет, я не смею вам повторить, что он тут пишет…
— Здесь какая-то ошибка, — сказал Жервез, но без особой, впрочем, уверенности. Он приосанился, отхлебнул вина из бокала и вытер губы рукой. — Слушайте, де Монталье, я знаю Сен-Себастьяна Он как-то мне говорил, что хочет возобновить вашу дружбу, и потому, наверное, уломал Шеню-Турея завезти к нему вашу дочь. Он любит пошутить, наш барон, но пусть это с толку вас не сбивает…
— Любит пошутить?! — воскликнул Робер, сжав кулаки. — Хороши ж его шутки! В этом… в этом проклятом письме он сообщает, что вознамерился принести мою девочку в жертву!
Он вдруг умолк, увидев глаза графини.
— В жертву? Робер, что за бред?
— Это не бред, — глухо отозвался маркиз. — Сен-Себастьян намеревается возложить плоть и кровь Медлен на алтарь сатаны. — Он прижал ладони к лицу. — Его надо остановить!
Жервез, вновь приложившись к бокалу, попытался всех успокоить.
— Жертвоприношение сатане? Ха! Когда это было? Последний случай был зафиксирован во времена мадам Монтеспан. Полиция навсегда покончила с этим.
— Помолчите, Жервез! — взмолилась Клодия.
— Нет, не покончила, — сказал Робер, цедя слова так, будто их из него вытягивали клещами. — Это стало невидимым, тайным, схоронилось в провинции, но не ушло. И сейчас Сен-Себастьян опять возглавляет парижский круг. Я это знаю, знаю! — Он заговорил торопливее, ибо Жервез вновь попытался что-то сказать. — Я знаю это, потому что и сам когда-то был членом подобного круга. И знаю, почему он выбрал Мадлен. Я отдал ему все права на нее еще до ее рождения.
Его голос пресекся, по щекам побежали слезы.
— Да простит меня Бог, я был молод тогда! Я не думал, что все так обернется!
Клодия встала и обняла брата за плечи. Она с неудовольствием посмотрела на смущенно молчащих слуг, но в достаточной мере овладела собой, чтобы отдать им несколько кратких приказов.
— Полэн, мне нужно немного бренди. Не стой как чурбан. Суссэ, ступай на конюшню, вели запрягать дрожки. Эгиль, убери со стола и унеси закуски на кухню. Скажи повару, что его искусство выше всяких похвал, но мы получили печальные известия и потому прерываем ужин.
Она отвела волосы с лица брата и заглянула в его глаза.
— Мы отыщем ее, — сказала она с уверенностью, которой не ощущала. — Мы отыщем ее и перевезем в безопасное место. Полагаю, вам лучше заняться этим прямо сейчас. Жервез едет с вами.
— Но Ламбогаренн? — заикнулся Жервез.
— Полагаю, Эверо Ламбогаренн с тем же успехом ограбит вас завтра. Отправьте ему свои извинения.
— Но это всего лишь недоразумение, дорогая!
— Тогда чем скорее вы сопроводите Робера к барону, тем скорее все разъяснится, и Ламбогаренн успеет взять с вас свое! — Она обернулась к маркизу: — Ты найдешь ее, мой дорогой брат. Ты найдешь и спасешь ее, верь мне!
— О, кровь Христова! — простонал де Монталье с нарастающим ужасом.
— Ступай и составь петицию королю. Я прослежу, чтобы ее тотчас доставили ко двору, и, если понадобится, сама дам разъяснения. Его величество тут же велит взять наглецов под арест…
Клодия мало верила в то, что говорила, но ей хотелось вырвать брата из власти жутких видений.
Маркиз, опустив глаза, пробормотал:
— Я испортил твою прекрасную скатерть.
— Не думай об этом, — мягко сказала она. — И одень плащ поплотней. Ночью ожидается буря. Жервез едет с тобой. Я уверена, вам все удастся!
С этими словами она отстранилась от брата и обратилась к мужу.
— Вам тоже надо одеться теплее, Жервез.
— О да, дорогая, — буркнул Жервез. — Маркиз, через четверть часа я к вашим услугам. Вот только пошлю кого-нибудь к Ламбогаренну. Эй, слуги! — резко воскликнул он, поднимаясь, однако, с большой осторожностью. Но все обошлось — ноги не подвели.
Когда граф ушел, Клодия переключила внимание на Робера.
— Где она?
— В особняке Сен-Себастьяна, я полагаю. Письмо послано им. Он помедлил.
— Там сказано, что меня убьют, если я начну поиски, как убьют и всякого, кто осмелится мне помогать. Я не стану особенно возражать, если граф Жервез откажется от этой затеи.
— И позволит вам отправиться в одиночку к этим ужасным людям? — Клодия усмехнулась. — Жервез, наверняка, знает многих из них. Они не причинят ему зла. Они знают, что он игрок и любит выпить. Жервез им не опасен. Вы — опасны, с вами другой разговор. Простой, надо сказать: вас не знают в Париже и вашего исчезновения никто не заметит. Жервез — дело иное. Пять вечеров в неделю он непременно проводит либо в особняке «Трансильвания», либо в отеле «Де Виль». Попробуй мой муженек туда не явиться, об этом заговорит весь Париж.
Горечь, прозвучавшая в этих словах, сказала Роберу о многом.
— Вы с ним несчастны? — вопрос прозвучал очень тихо.
— Нет, конечно же нет. Ну разве чуть-чуть, — усмехнулась она, затем добавила с болью: — Я думаю, все дело в том, что у нас нет детей. Мужчина, который не имеет наследников, к будущему равнодушен.
Графиня встряхнулась, сводя свои мысли с бесплодной дорожки.
— Он составит вам неплохую компанию, брат. Хотя бы в роли посредника. Возможно, понадобятся деньги…
— В этом я сомневаюсь, — криво усмехнулся Робер.
— …Или любой другой выкуп — он будет уплачен.
Она прошла через комнату к мраморному камину и только там ощутила, насколько замерзла.
— Я хочу посоветовать тебе кое-что, и надеюсь, что ты воспримешь мои слова с пониманием.
— Говори.
— Обратись к Сен-Жермену.
Она заметила огонек неприятия, вспыхнувший в глубине глаз маркиза и заторопилась.
— Выслушай меня, прежде чем сказать нет, Робер. Сен-Жермен не француз, и скандал совершенно не может ему повредить. Граф, возможно, не производит впечатления сильного человека, но недавно стало известно, что он страшен в бою. Поединок, блестяще им проведенный, поразил всех наших задир. Кроме того, он… влюблен в Мадлен, я уверена, ее участь его взволнует.