— Конечно, — ничуть не смутившись, ответила Гарриет. — Его используют все одаренные психиатры.
— Сектанты! — воскликнул Джим Саттон и хлопнул по столешнице так, что расплескал свой ром. — Вот именно! Это сектанты.
— Что? — тихо спросила Гарриет, стараясь не выдать волнения.
— Девушка. Ее фамилия не Харпер, а Маттисен. Это она вызвала шум в Неваде, когда один религиозный шарлатан подал на нее в суд за нарушение договора. Он заставлял всех им охмуренных людей подписывать некие контракты, чтобы еще более закабалить их и в то же время остаться чистеньким перед законом Эмили задурил голову некий господин Мастерс. А вернул ее в нормальное состояние один малый, профессиональный декодировщик по имени Эрик Сол, из-за чего его объявили персоной нон грата в Неваде. Преподобный Мастерс подал на девочку в суд за расторжение сделки, а на ее родителей и на Эрика — за способствовавший тому тайный сговор. — Лицо журналиста пылало от радостного возбуждения. — Я детально знаком с этим делом. Маттисенов и Сола защищал Лорен Хэпгуд. Он строил защиту так: девочка не только несовершеннолетняя — ей было тогда лет шестнадцать, но и социально не адаптированная, а следовательно, не способная противиться принуждению. — Он взял свой стакан и сделал жадный глоток.
— А экспертом была не Энид ли Хьюм? — спросила Гарриет, сдвинув к переносице брови. — Ее частенько зовут на такие разборки.
— Да. Была она и еще паренек из Лос-Анджелеса. Дик Смит, что ли? Ты знаешь, о ком я. Психолог, пару лет назад выпустивший нашумевшую книгу. — Джим наклонился к Гарриет, они уставились друг на друга и оба вздрогнули, услышав сторонний вопрос:
— Кто выиграл дело? — Франциск сидел в кресле, обхватив руками колено.
— Защита, — кратко ответил Джим Саттон. — Главным образом сыграло роль то, что девочка несовершеннолетняя, а содержание контракта родителям не растолковали. Также было доказано, что Эмили особенно склонна к жертвенности и что в таких ситуациях ее легко обмануть.
Гарриет собрала губы в кружок.
— Энид говорила мне о подобных натурах. Они нуждаются в сильных личностях, чтобы нейтрализовать свои страхи или отринуть их, отождествляя себя с хозяином. Я встречала женщин, безропотно покоряющихся своим доминирующим мужьям, детей, слепо повинующихся не всегда чистоплотным родителям, и многих других людей, с немым восхищением рукоплещущих религиозным, деловым или политическим лидерам. Этот тип отношений, собственно, идеален для зарождения тирании. — Она умолкла и приложилась к бокалу, который давно крутила в руках.
— Преподобный Мастерс, — задумчиво произнес Джим Саттон. — Он тоже высок ростом, как и наш Лорпикар. Но другого типа: блондин с лицом падшего ангела, из тех, что выглядят на тридцать пять в свои шестьдесят. Думаю, сейчас он в Мексике или в Аризоне — в общем, там, где особенно некому к нему приглядеться.
— И творит то же самое? — осторожно спросил Франциск.
— Да, — не раздумывая, ответила Гарриет. — Всегда найдутся люди, которым нужен такой человек. Они изобретут его, если потребуется. Подобные личности для них как магнит.
— Циничное заявление, — пробормотал журналист. — А в устах психиатра оно звучит совсем безнадежно.
На миг в чертах Гарриет проступила усталость, и стало видно, что ей действительно сорок два.
— Иногда я думаю, что все и впрямь безнадежно и что моя работа не имеет значения. Сколько ни бейся, вокруг все одно.
Мужчины разом глянули на нее. Джим Саттон — с тревогой, Франциск — с сочувствием.
— Я понимаю вас, и гораздо лучше, чем вы полагаете, — сказал он с неожиданной теплотой. — Поверьте, Гарриет, ваши усилия, ваше стремление протянуть руку помощи ближнему и ваша любовь не пропадут втуне. Возможно, они не будут востребованы в должном масштабе, но не пропадут.
Женщина в изумлении воззрилась на музыканта.
— Вы же сами знаете, что это так, дорогая, — прибавил ласково тот. — Знаете. Иначе не занимались бы тем, чем занимаетесь. А сейчас… прошу прощения. — Франциск подобрался и встал. — У меня есть дела, которые надо закончить. — Он двинулся через тускло освещенное помещение и, перебросившись парочкой фраз с Уайлерами, ушел.
— Ну-ну, — скупо улыбнулся Джим Саттон. — Теперь мне становится ясно, почему он снится тебе. Он может быть обаятельным.
— Это не то, — тихо сказала Гарриет.
Джим покаянно кивнул и заглянул в свой стакан.
— Да, понимаю. В твоих снах он такой же?
Ответ был сух, хотя на лице ее отразилось смятение.
— Не совсем. И в этот раз он мне не снился ни разу. Я даже чуть обижена, словно получила отставку.
— Зато у тебя есть замена. Сегодня пойдем к тебе или ко мне? — Плечо Гарриет извинительно потрепали. — Послушай, я не хотел сказать ничего дурного. Этот Франциск неплохой малый. В конце концов, у кого не бывает эротических снов?
— Он мне снится, только когда я здесь, — раздумчиво произнесла Гарриет. — Интересно почему? — Она коротко рассмеялась. — Я бы не возражала, если бы он навещал меня и где-то еще. Такие сны…
— Флюиды, душевная близость, — сказал Джим Саттон и прибавил, ощутив ее отчужденность: — Я не ревную тебя к мужчинам, с какими ты спишь, и уж тем более не собираюсь ревновать тебя к ночным грезам. — Он допил ром и мотнул головой в сторону двери. — Ты готова?
— О да, — вздохнула она и побрела вслед за ним в осеннюю темноту.
В следующие два дня Эмили Харпер вяло слонялась по курортным тропинкам, практически не реагируя на заспинные взгляды и шепотки. Она стала носить брюки и свитера с большим воротом, оправдывая это прохладной погодой. Ее лицо сделалось уж совсем изможденным, в глазах мерцал лихорадочный блеск.
— Меня беспокоит эта девушка, — сказала Гарриет своему спутнику после конной прогулки.
— Вы думаете, ее действительно мучает синдром жертвенности? — спросил осторожно Франциск.
— И не только. Не думаю, что Лорпикар хороший любовник. Таким, как он, постель не очень нужна. — Она чувствовала себя совершенно разбитой, ибо не сидела на лошади месяцев восемь, но старалась шагать энергично, не обращая внимания на неприятные ощущения, сопровождавшие каждое сокращение ягодиц. Если не давать себе спуску, завтра будет полегче, а через день-другой боль и вовсе пройдет.
— Вы думаете, они делят ложе? — Донесшееся из купальни трубное уханье миссис Эммонс почти заглушило вопрос, но Гарриет поняла сказанное.
— А как же? Она бродит туда-сюда целыми днями и почти ничего не ест, дожидаясь ночи, а его вообще не видать. — Она кивнула Майрону Шайресу, сидевшему перед главным зданием на раскладном стуле и барабанившему по клавиатуре установленной на коленях портативной машинки. За паузой в три удара последовал взмах рукой, затем пулеметные очереди возобновились.
— Если постель для него не главное, зачем же ему эта девушка? — спросил Франциск.