Двухколесный экипаж нес старика сквозь лондонскую ночь. Ливерпуль-стрит прискорбно изменилась. Исчезли без следа прекрасные газовые фонари; их место заступили столбы с дуговыми лампами, испускавшими слишком яркий и режущий глаза свет. Больше ни один прохожий не посмотрит в ночное небо, чтобы не сбиться с пути. Электричество затмило звезды; человек отрезал себя от небес. Старика немного утешал тот факт, что вряд ли он протянет достаточно долго, чтобы засвидетельствовать гибель своего вида. В жизни ему оставалось выполнить всего одно дело, но почти все его силы ушли на путешествие из Амстердама.
Он уже успел забыть, как ненавидит английскую погоду. От непрекращающегося дождя заныли суставы, кости наполнила промозглая сырость. Дорога из голландской столицы заняла больше времени, чем хотелось. А ведь когда-то ему ничего не стоило проделать этот путь несколько раз за месяц. Теперь из-за дряхлости он опоздал на поезд в Антверпене и целый день потом ждал следующего. Его дух оставался сильным, но изможденное тело приходилось понукать.
Кэб остановился перед старинным изящным зданием из красного кирпича — давно знакомой старику гостиницей «Грейт-Истерн». Как и многое другое, она сильно изменилась: владельцы приобрели соседний дом и превратили его в Дополнительное крыло.
Расплатившись с кэбменом, он заметил некую странность. На противоположной стороне улицы выстроились рядком несколько погасших фонарей. Сейчас такое было не редкостью — а ведь газовые лампы никогда не гасли. Вот истинная цена технологическому прогрессу.
Под одним из фонарей затаился подозрительного вида парень в котелке. Притворяясь, что читает газету, в действительности он во все глаза смотрел на новоприбывшего.
Опираясь на трость, старик проковылял ко входу в гостиницу, довольный, что дождь наконец прекратился, и жадно впитывал все образы, запахи и звуки. С этим местом его многое связывало.
Пока носильщики возились с багажом, швейцар подставил гостю руку. Он отказался. Возраст и без того доставил ему немало затруднений — довольно. Осторожно, мелкими шажками, старик пересек выложенный ониксом и мрамором пол вестибюля, остановился перед стойкой портье и прохрипел:
— Я забронировал у вас номер.
Портье с улыбкой раскрыл большой гроссбух в черном переплете.
— Да-да… как ваше имя, сэр?
Старик не ответил; тревожило ощущение, что за ним наблюдают. Обернувшись к выходу, он заметил давешнего юнца в котелке; тот таращился на него в окно. Когда их глаза встретились, во взгляде парня мелькнула паника, и он поспешил раствориться в ночи.
Вне сомнений, то был один из прихвостней демона.
Когда Котфорд и Ли вступили на землю Хайгейтского кладбища, дождь утих. Клубами накатывал ночной туман. Инспектор посветил фонариком на план кладбища; им была нужна Египетская аллея. Электрический луч уперся в два массивных обелиска, украшенных листьями папируса и цветками лотоса. Голые деревья тянули к молодому месяцу костлявые пальцы-ветви, с каждым порывом ветра орошая кладбищенские дорожки водопадом капель. Светились в сиянии луны изящные каменные ангелы, плачущие фигуры и статуи женщин с факелами. Их бесстрастные лица проглядывали сквозь заросли травы, плюща и ежевики.
Эта картина напомнила Котфорду о детстве. Мать любила ему рассказывать народные ирландские предания о банши, лепреконах, подменышах и Каойнеад, Деве Смерти.
Когда Котфорд был еще подростком, в Ирландии разразилась страшная эпидемия туберкулеза и гриппа. В его родной деревне старики поговаривали, что не обошлось без дьявола. Родителям по ночам не хватало дыхания — якобы грудь им сдавливал какой-то чудовищный груз. Суеверный лекарь объявил: у них сосет кровь вампир. Слухи и паника стали распространяться быстрее самой заразы. Котфорд до сих пор не мог забыть ночь, когда селяне вскрыли могилу его брата. Помнил ужас, охвативший его при словах священника: так как юноша стал первой жертвой чумы, его и следует считать вампиром, заразившим всех других жителей деревни. Вслед за этим деревенский пастырь вогнал в извлеченный из земли труп железный штырь. Котфорд, совсем еще юный и наивный, уверовал в эти безумные слова, когда мертвец издал явственный стон. Изо рта, глаз и ушей подойника хлынула кровь. Священник провозгласил, что теперь деревня спасена. Однако после этого умерло еще пятеро человек, и вера Котфорда дала трещину.
Годы спустя опыт полицейской работы подсказал инспектору, в чем крылась истинная причина тех событий. При разложении в любом трупе образуются газы. Если сделать в мертвой плоти прокол — не важно, железным штырем или медицинским скальпелем, — газы ринутся наружу, заставляя голосовые связки покойника вибрировать, а рот — открыться. Отсюда и «стоны». С выходом газов тело оседает, из всех отверстий начинает сочиться кровь. Брат Котфорда был не вампиром, а лишь жертвой суеверий и невежества… упокой Господи бедную душу.
Только из страха родители Котфорда дали добро на осквернение могилы. Из страха перед неведомым. Необразованные люди всегда боятся того, чего не понимают — потому и цветут пышным цветом дикие суеверия. Разумеется, после эпизода с братом Котфорд довольно быстро сообразил, что так называемые народные поверья — полная чушь. Это открытие подтолкнуло его покинуть отчий дом и получить образование в Лондоне. Наука, проливавшая свет на самые пугающие тайны, стала для него тихой гаванью. Фантастические бредни возникают из людских страхов. Благодаря науке Котфорда никому и никогда не удавалось одурачить.
Вдруг инспектор застыл как вкопанный. От соседней могилы донесся какой-то звук. Луна скользнула за облака, и кладбище погрузилось во мрак. Котфорд сделал сержанту знак остановиться. Слева послышался шелест. Инспектор посветил фонариком. Из темноты на него таращился белый призрак — каменная лошадь.
Ли с шумом втянул воздух. Котфорд удивленно посмотрел на верзилу-сержанта. Для человека с таким могучим телосложением Ли оказался на редкость впечатлительным.
— Всего лишь статуя, — произнес Котфорд.
— Да я просто ее не заметил. Если бы не вы, налетел бы лбом на подкову.
Хмурый Котфорд перевел взгляд на изумительную скульптуру. Из-за обильно разросшегося мха морда лошади приобрела недовольное выражение. Очевидно, это была могила Джеймса Селби, знаменитого извозчика; как-то он умудрился проехать из Лондона в Брайтон за восемь часов, и его рекорд до сих пор никто не побил. Фигура лошади господствовала над всеми прочими памятниками.
Пробираясь через лабиринт крестов и могильных плит, Ли с Котфордом по пути чуть не упали в свежевырытую могилу. Наконец они увидели перед собой склеп, окруженный белыми тисами. Каменные стены паутиной обвил плющ. Ли смахнул опавшие листья с металлической таблички у входа.
ВЕСТЕНРА
Сержант вздохнул.
— Вы уверены?
Инспектор молча кивнул: другого выхода не существовало. Для получения судебного ордера ему были нужны более или менее весомые улики. Он сделал глоток из фляжки, чтобы согреться.