Я уже не ориентируюсь в бесконечных переходах и туннелях, а Касл продолжает вести нас по направлению к выходу. Я вполне осознаю, как мало я знаю про это место, как мало я тут всего видела. Хотя если уж быть до конца честной, то надо признаться, что я не предпринимала никаких попыток узнать его получше.
С этим надо будет что-то делать.
И только когда поверхность земли под ногами меняется, я начинаю понимать, что мы подошли к нужному месту. Теперь мы движемся вверх по каменным лестницам, врытым в землю. Наконец, перед нами возникает небольшая квадратная металлическая дверь с засовом.
Я чувствую, что начинаю сильно нервничать.
Я волнуюсь.
Мне не терпится поскорее начать действовать.
И одновременно страшновато.
Сегодня я увижу мир таким, каким его видят простые жители. Я впервые увижу настоящую жизнь вблизи. Я узнаю, что приходится терпеть членам нового общества.
Я увижу, каково сейчас приходится моим родителям, где бы они в данный момент ни находились.
Касл останавливается у двери, которая по своим небольшим размерам больше напоминает окошко. Поворачивается к нам.
— Кто вы такие? — спрашивает он.
Никто ему не отвечает.
Касл выпрямляется в полный рост. Скрещивает руки на груди.
— Лили, — начинает он. — Имя. Личный номер. Возраст. Сектор и род деятельности. Быстро.
Лили оттягивает шарф от рта. Голос ее похож на голос робота, когда она начинает чеканить слова:
— Меня зовут Эрика Фонтэн, 1117–52QZ. Двадцать шесть лет. Я живу в Секторе 45.
— Род занятий, — напоминает Касл, в его голосе на этот раз чувствуется легкое нетерпение.
— Текстиль. Фабрика 19А-ХС2.
— Уинстон! — требует Касл.
— Меня зовут Кит Хантер, 4556–65DS, — четко проговаривает тот. — Тридцать четыре года. Сектор 45. Я работаю на металлургическом заводе 15В-ХС2.
Кенджи не требуется подсказок, и он без запинки выпаливает:
— Хиро Ямасаки, 8891–11DX. Двадцать лет. Сектор 45. Артиллерия. 13А-ХС2.
Касл кивает, и все остальные один за другим тоже выдают всю ту информацию, которая записана на их картах регистрации. Он удовлетворенно улыбается. Затем сосредоточенно смотрит на меня, пока все взгляды не устремляются ко мне, будто они только и ждут, не облажаюсь ли я сейчас.
— Дилия Дюпон, — проговариваю я, удивляясь, что слова с моих губ льются куда более плавно и легко, нежели я могла предполагать.
Нам не нужно, чтобы нас останавливали, но все равно мы готовы и к такому повороту событий, и это очередная предосторожность на тот случай, если все же придется идентифицировать себя. Нам нужно наизусть знать всю ту информацию, которая имеется на наших картах, как будто она написана про нас самих. Кенджи еще сказал, что хотя патруль здесь из Сектора 45, но солдаты другие, не те, что были там, на базе. Он уверен в том, что мы не нарвемся на тех, кто мог бы узнать нас.
Но.
Мало ли что.
Я прокашливаюсь.
— Идентификационный номер 1223–99SX. Семнадцать лет. Работаю на металлургическом заводе 15А-ХС2.
Касл смотрит на меня, задерживает взгляд чуточку дольше, чем в случаях со всем остальными.
Наконец он кивает. Снова оглядывает нас всех вместе.
— Какие три вопроса, — гулко произносит он, — вы должны спросить у самого себя, прежде чем что-то сказать?
И снова никакого ответа. Но это вовсе не потому, что мы не знаем правильного ответа.
Касл начинает считать по пальцам:
— Первое! Надо ли это говорить? Второе! Надо ли это говорить именно мне? И третье! Надо ли это говорить именно мне и именно сейчас?
Все молчат.
— Мы говорим только в случае крайней необходимости, — поясняет Касл. — Мы не смеемся и не улыбаемся. Мы не смотрим друг другу в глаза, если это можно избежать. Мы действуем так, словно не знакомы друг с другом. Мы не делаем ничего такого, что привлекло бы к нам внимание посторонних. Мы никоим образом не провоцируем взгляды прохожих на себя.
Пауза.
— Вы все поняли? Это ясно, да?
Мы киваем.
— А если что-то пойдет не так?
— Мы рассредоточиваемся, — прокашлявшись, говорит Кенджи. — Мы убегаем. Прячемся. Думаем только о себе. И никоим образом не выдаем месторасположения «Омеги пойнт».
Кажется, что все в этот момент глубоко вдыхают и одновременно выдыхают.
Касл толкает маленькую дверцу. Осторожно выглядывает, потом жестом приглашает нас следовать за ним, и мы повинуемся. Один за другим мы протискиваемся наружу. Все это происходит молча, потому что мы не произносим при этом ни единого слова.
Я не была на поверхности земли целых три недели. Но мне кажется, что прошло уже три месяца.
В тот миг, когда я оказываюсь наверху, ветер жестоко бросается на меня, словно сердясь. Он как будто ругает меня за то, что я отсутствовала здесь так долго.
Мы оказываемся на замерзшей пустоши. Воздух ледяной, вокруг нас крутятся засохшие листья. Оставшиеся деревья машут на ветру обломанными ветвями, словно умоляя составить им компанию. Я смотрю налево. Потом направо. И наконец, вперед.
Здесь ничего нет.
Касл говорит, что раньше эта местность была покрыта густой растительностью. Он рассказывал, что, когда впервые искал надежное место для укрытия «Омеги пойнт», именно этот участок земли показался ему идеальным. Но это было очень давно — десятилетия назад, — а теперь все изменилось. Изменилась сама природа. Но менять наше местоположение слишком поздно.
Поэтому довольствуемся тем, что есть.
Сейчас начинается самая трудная часть нашей миссии. На этом клочке земли мы наиболее уязвимы. Нас тут легко приметить даже как местных жителей, потому что сюда никто не ходит. Гражданским лицам нельзя выходить за пределы контролируемой территории. Они не пересекают границы своего лагеря, где, как полагает Оздоровление, они находятся в безопасности. Если кого-то застигнут за пределами указанной территории, это рассматривается как нарушение законов, установленных новым псевдоправительством, и последствия могут быть весьма суровыми.
Поэтому нам надо как можно быстрее попасть на регулируемую территорию.
Этот план разработан для Кенджи, потому что его талант позволяет ему растворяться и оставаться невидимым в любой местности. Он идет впереди всей группы и проверяет, свободен ли путь для нас. Остальные задерживаются позади, при этом все молчат и соблюдают все меры предосторожности. Между нами сохраняется дистанция в несколько метров. Мы всегда готовы бежать и спасаться при необходимости. Это очень странно, если учитывать сплоченность всего коллектива в «Омеге пойнт», но Касл запрещает нам держаться вместе. Как он объяснил, делается это для блага большинства. Это пожертвование. Может быть, кому-то придется дать себя схватить, чтобы у остальных имелась возможность успешно скрыться.