Пилар и Марио, заинтересованные, подошли к кровати Лукаса.
Ориана без затруднений извлекла две трубки из грудной клетки. Лукас, ободренный возможностью встать на ноги, терпел и ни на что не жаловался.
— Ну, вот и все! Было больно? — серьезно спросила девушка.
— Гораздо больнее было бы сама знаешь с кем, не так ли, парень? — поспешил ответить вместо него Марио, подмигнув.
Лукас улыбнулся. Его уже не раздражали шуточки соседа по палате. После стольких часов, проведенных вместе, юноша привык к ним.
— Ты поставишь меня на ноги? А если я упаду? — спросил Лукас не очень уверенно.
Ориана нажала на кнопку, и кровать поднялась до такого положения, что Лукас смог сесть. Она помогла юноше подвинуть ноги. Нажатием второй кнопки медсестра сделала так, что кровать постепенно стала опускаться. Она остановилась, когда ступни молодого человека коснулись пола. Ориана задержала на них взгляд. Эти ступни чем-то притягивали ее. Большие, худые, с очень тонкими пальцами.
Настал момент встать на ноги. Лукас попытался это сделать, но ему не хватило сил. Он был очень слаб и испытывал сильную боль в груди.
— Не могу… Здесь, внутри, что-то мешает, — глухо произнес он, указывая на сердце.
— Нет ничего, что могло бы тебе мешать. Если захочешь, сможешь. Ты должен послать сигнал своему мозгу, — ответила ему Ориана. Казалось, это были те же самые слова, которые говорил доктор Аметльер.
Лукас предпринял вторую попытку. Марио подал ему руку и потянул вверх. Наконец юноше удалось это сделать. Несколько секунд он стоял, разглядывая все с высоты своего роста. Он выдвинул вперед одну ногу, затем — другую. Это были крошечные шажки. Юноша направился к окну. Наконец-то он увидит то, что находится за этими крышами и кронами деревьев. Внезапно у него закружилась голова.
— Осторожно, Лукас! Тебе нельзя падать. — Ориана поддержала юношу, чтобы он не потерял равновесия. — Уже прошло, да? — спросила она с беспокойством.
Лукас утвердительно кивнул. На какую-то долю секунды он представил себя на полу. Юноша предпочел вернуться назад и сесть на кровать. Он знал, что позже снова попытается дойти до окна.
— То, что случилось с тобой, вполне нормально, — продолжала Ориана. — Ты провел много часов, лежа в одном и том же положении. Необходимо время. Не следует пытаться сделать все сразу, в один день.
Говоря это, она находилась рядом с юношей и поддерживала его под руку.
Это случилось очень быстро. Взгляды пересеклись. На какое-то мгновение глаза притянули глаза. Слова были не нужны. Лукас увидел отражение своих черных глаз в ее зеленых глазах. Взгляд юноши искал ответа в глазах девушки. Положение было невыносимым, и Ориана отвернулась. Было что-то таинственное, что притягивало и волновало. Сердце девушки начало учащенно биться, и, как всегда случалось с ней в моменты волнения, из ее глаз почти исчез зеленый цвет радужной оболочки, поглощенный чернотой расширившихся зрачков.
— Парень, неужели ты не понимаешь, что заставляешь нервничать медсестру? — громко сказал Марио, и Ориане захотелось превратиться в невидимку. Лукас посмотрел на него очень серьезно. — Ну что ты! Не смотри так! Это всего лишь шутка, — оправдывался сосед по палате.
Девушка помогла молодому человеку устроиться на кровати. Он был не в состоянии произнести ни слова. Что произошло? Она вела себя как девчонка. Ориана — медсестра, а Лукас — пациент. Пилар нашла способ разрядить ситуацию.
— Видишь, какой большой у меня сын! Он даже в кровати не помещается!
— Да, это так… — Девушка с трудом выдавливала из себя слова.
Лукас попросил Ориану снова поднять спинку кровати. Она сделала это, нажав на нужную кнопку, и нашла повод для того, чтобы выйти из палаты. Выйдя за дверь, девушка сняла маску и шапочку. Ей нужно было отдышаться. Что случилось? Никогда ранее она не была столь нервной. Вероятно, во всем были виноваты черные глаза Лукаса, пронзившие ее. Казалось, оба были как бы намагниченными, когда смотрели друг другу в глаза. С ней никогда не происходило ничего подобного. Девушка убеждала себя, что все это не имеет смысла.
Прошло несколько минут, которых оказалось достаточно для того, чтобы она смогла успокоиться и вернуться в палату. Когда Ориана открыла дверь, она увидела, что Лукас снова стоит на ногах.
— У меня больше не кружится голова, — сказал юноша и улыбнулся. При этом он старался не смотреть на девушку. — И мне захотелось снова ощутить себя вне кровати.
— Лукас, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила его Ориана, пытаясь нормализовать ситуацию, которая была напряженной для обоих.
— Да, отлично. — Лукас не собирался говорить девушке о том, что у него болит в груди, болят ребра, и эта боль почти не дает ему дышать. Он прилагал все усилия, чтобы не казаться больным. Он был готов вновь перенести головокружение, хотя, если честно, предпочел бы, чтобы это произошло во время дежурства Эспины, а не Орианы. Что случилось с ним после того, как он посмотрел на нее? Понимая, что он ведет себя не так, как следовало бы, юноша попытался скрыть свое состояние и обратился к Марио:
— И что меня ждет теперь? У тебя ведь есть опыт… — Сейчас Лукасу хотелось, чтобы сосед по палате говорил как можно больше, дав ему время на то, чтобы все обдумать. Ситуация, которую юноша только что пережил, была для него полной неожиданностью.
— Лучше, чем я, тебе может рассказать об этом Ориана. — Марио снова подмигнул. — Но все же скажу, что с каждым проведенным здесь днем ты будешь чувствовать себя все более сильным. Самое неприятное — это, конечно, боль в груди, которая сохраняется довольно долго. Однако через несколько дней тебя выпустят из этой палаты, и ты увидишь открытое небо. В этот момент уйдет все, что нервирует тебя сейчас.
Пилар неотрывно смотрела на Лукаса. Она чувствовала, что с ним что-то происходит, но это что-то не является плохим. Женщина очень хорошо знала своего сына и видела, что его поведение необычно. Сейчас он безостановочно болтал с соседом по палате.
Между тем Ориана убрала остатки дренажа. Через какое-то время она попрощалась с ними, несколько более серьезная, чем они привыкли видеть ее.
— Ты заметил, как она обескуражена? Думаю, ты ей нравишься, — очень тихо сказал Марио Лукасу, но Пилар все-таки услышала его слова.
— Дон Марио, пожалуйста, оставьте в покое моего сына. Не кажется ли вам, что у него и без этого хватает проблем? Зачем вы внушаете ему эти мысли? Прежде всего ему нужно поправиться, а потом уже начать думать о других вещах.
— Сеньора, я пытаюсь отвлечь вашего сына. Вы уверены, что было бы лучше, если бы он полностью сконцентрировался на мыслях о своей операции и сердце?
— О чем вы говорите? — сказала Пилар, которая ничего не поняла.
— О женщинах, сеньора! Именно вы делаете с нами то, что захотите, именно вы движете миром… Ничто, кроме вас, не заслуживает внимания.