Мы дошли до угла. Уинтерборн остановился и окинул взглядом утес, избитую ветром землю, большой каменный куб дома. Мой собеседник уже совладал со своими чувствами, и я внимательно вглядывался в его лицо. В его глазах даже чахлые деревца обретали благородство: сучковатые и кривые, они, вероятно, казались ему отважными и стойкими.
Этими же глазами он посмотрел на меня.
Уинтерборн махнул рукой, и мы продолжили прогулку. Тропинка вела к низкой стене, выщербленной с одной стороны: на другой помещался мраморный барельеф с тремя грациями. Он был повернут к дому и защищен от беспощадного ветра. Я остановился полюбоваться: три невероятно красивые женщины держали друг друга под руку, протягивая свободные руки вперед и предлагая зрителям инжир, гранаты, яблоки. Лица были безмятежные, добрые и кроткие — прекрасные, как эти божественные дары.
Своей красотой грации напоминали Лили, но отличались от нее своим спокойствием.
— Значит, вы считаете, что ваша дочь безнадежна? — спросил я.
— Я каждый день молюсь о том, чтобы оказаться неправым.
— Жена и дочь… Вы словно между двух огней, — сказал я, с трудом подбирая слова от избытка чувств. — Мой вид стал жестоким ударом для вашей жены. Ведь я ее кошмар, кошмар ее брата, жутким образом нашедший воплощение. Так что вы пострадали вместе с ней.
Вот что не давало мне покоя: я ненароком причинил вред ему.
— Да, это было ударом, — согласился он, — но в конечном счете виноват я сам. Знай я, что под маской бреда скрывается истина, что кто-то изо дня в день пытается уберечь от Уолтона свою жизнь, я бы давно получил ордер на арест шурина. Еще раз приношу вам свои самые искренние извинения.
Я встряхнул головой, словно минувшие десять лет были сущей мелочью.
— Прошу вас, не страдайте из-за меня, — сказал я.
— Между тем я уже докурил сигару, мистер Оленберг, — улыбнулся Уинтерборн, — а вы так и не сказали, что я могу для вас сделать.
— Наверное, в следующий раз.
Откланявшись, я зашагал в сторону Таркенвилля, будто остановился в городе.
8 ноября
Раз уж я столько всего наслушался об Уолтоне, самое время прочитать, что он писал. Несколько дней назад я взял связку писем из стола Маргарет, решив позлорадствовать над ними, когда совершу задуманное. Но я уже сомневаюсь в своем изначальном плане.
Маргарет так часто читала и перечитывала эти страницы, что бумага на сгибах стала почти прозрачной. Как и говорил Уинтерборн, деградация Уолтона очевидна.
2 марта 1824 года
Дорогая Маргарет,
в последнее время я приуныл. Все люди мечтают, все хотят иметь мечту… А у меня ее нет. Чем ее заменить? Не знаю. Печаль — единственная моя спутница, но она тоже ни о чем не мечтает.
Я больше не в силах вынести эту горестную разлуку. Пожалуйста, поговори обо мне с отцом. Впрочем, позволит он или нет, я все равно вернусь. Поселюсь под твоей крышей, и он не посмеет меня тронуть. Сэвилл не откажет тебе — ни один добрый супруг не отказал бы.
Скажи Лили, что я приеду. Наверняка она с радостью познакомится с героем множества приключений, о которых ты ей рассказывала. Наверное, она уже взрослая! Странно, что я так скучаю по ребенку, которого никогда не видел.
Скоро я увижу тебя, дорогая сестра. Пусть каждый час будет как последний, а потом, в один прекрасный день, я постучусь в твою дверь!
Твой брат,
Роберт
11 октября 1824 года
Дорогая Маргарет,
Мне приходится выражать тебе соболезнования и поздравления в одном письме. Твой новый брак так резво поспешает за кончиной, что грозит оступиться. Я уже рассчитывал быть с тобой, но злой рок удержал меня в море. Наверное, это знак: следует продолжать плавание, а не пытаться изменить ход своей жизни. Потому я снова пускаюсь в весьма заманчивую авантюру. Я должен узнать, для чего судьба оставляет меня в живых.
С любовью,
Роберт
21 августа 1828 года
Дорогая сестра,
Я пишу тебе в сильном волнении! Природа простила меня за позднее отплытие и усмирила холод. Теперь уж рукой подать до того полумифического места, где стрелка компаса в замешательстве вертится по кругу. Я уже чувствую, как ею управляет мой собственный магнетизм. Я остановлю испуганное вращение и заставлю стрелку указывать на меня.
Я так близок к своей цели, что ты должна готовиться к моему возвращению уже сейчас.
На этом прерываюсь, поскольку мы повстречали судно, направляющееся на юг. Его капитан, нерешительный человек, страшащийся капризов погоды, уже отказался от своих поисков. Он пообещал отправить это письмо, едва достигнет суши.
Сестра, вспоминай обо мне почаще. Скоро я вернусь домой!
17 июля 1829 года
Дорогая Маргарет,
Хоть ты и молчишь об этом, я не вернулся бы, даже если бы ты попросила. Не могу, доколе эта тварь жива. Как я могу переложить на тебя свое бремя? Ведь ты никогда не видела этого создания. Мне стыдно, что когда-то я хотел чего-то еще — чего-либо, кроме его смерти.
Франкенштейн был моим другом, братом, двойником. Но я должен сказать прямо, что его сгубила кощунственная одержимость. Он взял естественное и сделал из него противоестественное. У него получилось! А мои праведные скитания не увенчались успехом. Почему? Найти ответ — одна из целей моих поисков.
Роберт
Недатированные письма становились все более бессвязными. Я прочитал краткую записку, где Уолтон договаривался с Маргарет о встрече у китобойного музея. Видимо, в следующей он обвинял ее в том, что упустил меня:
Прошло десять месяцев, с тех пор как ты позволила ему уйти. Я прощаю тебя. Я так сказал, разве нет? А ты ответила, что прощаешь меня. Но что значат слова? Порой я боюсь, что нарочно поставил эту тварь между нами. Какой была бы обычная жизнь после такой погони? Смертельно скучной и тоскливой — ужаснее в тысячу раз. Ты ненавидишь меня? Я повторяю снова и снова, что не испытываю ненависти к себе. Я лишь собираю причины для ненависти к нему.
Запись на клочке бумаги:
Никогда не забывать свою истинную цель: я — стрелка компаса, которая кружится в недоумении, но не потому, что я достиг Северного полюса, а потому, что так и не смог этого сделать.
Наконец письмо, заставившее меня вздрогнуть:
Она мертва, Маргарет! Его шлюха мертва! Теперь ярость вынудит его допустить промах. Дело не в чувстве любви, а в том, что его лишили удовольствия. Отныне я должен смотреть на всех женщин с новым подозрением. Берегись! Даже ты можешь стать жертвой его грубой похоти.