Потом облака расступились, и слабый лунный свет залил весь берег, разгоняя тени. Я понял, что у меня всего-навсего разыгрались нервы, и у подножия утесов совершенно ничего не было... ничего живого.
Сначала я решил, что это камень — одинокий массивный камень, вздымающийся из песка на высоту более человеческого роста. Он возвышался между мной и утесами. Я уже испустил глубокий вздох облегчения и даже начал было отворачиваться, чтобы пойти дальше... когда внезапно он пошевелился! Его очертания изменились, потекли; основание утолстилось, совершило движение, сходное с сокращением ножки слизня, движение, которое приблизило его ко мне. Бугристая поверхность поблескивала в неверном свете луны, точно утыканная сотнями сверкающих глаз...
Боже правый, да ведь это и были глаза!
Нет, этого не могло быть, просто не могло. Но в тот же миг, когда я, споткнувшись, шарахнулся от неведомой твари, попятившись назад по песку, оно повторило свое движение, подобравшись ближе. Я услышал шум — сосущий, хлюпающий звук, как тот, который издает моллюск, если его трогать пальцем до тех пор, пока из него не начнет сочиться слизь, но усиленный в сотню раз. В тот же самый миг облака снова закрыли луну.
Боже мой!
Были ли сумасшедшими те бедняги из лодочного клуба, или это я сошел с ума? Существо, представшее передо мной в лунном свете, было кошмаром безумца. Но, в своем уме или совершенно безумный, я не смог вынести зрелища твари, надвигающейся на меня. Из моего горла вырвался сдавленный вскрик, скорее даже задушенный, нечленораздельный хриплый всхлип обезумевшего от страха животного, когда я метнулся в сторону.
Я понесся прочь от этого существа, упал, вскочил и снова побежал. Сердце бешено бухало в груди, а легкие, казалось, вот-вот разорвутся. Приблизившись к концу гряды, я осмелился оглянуться назад и увидел, что тварь течет за мной — колоннообразное комковатое тошнотворное нечто, тянущееся ко мне.
Еще секунда, и под моими ногами заплескалась волна, другая... и я споткнулся, полетев вниз лицом в озерцо. Это было крошечное озерцо у скал, которое заново наполнял каждый прилив, и оно должно было быть не слишком глубоким. К счастью, я был одет легко, и моя одежда совсем мне не мешала. Я поплыл так, как не плавал никогда прежде.
Подобравшись к последней скале гряды, я начал огибать ее, чтобы оказаться непосредственно в бухте, и внезапно споткнулся о дно, которое оказалось на глубине всего нескольких футов. Я боязливо оглянулся назад. Сначала я не увидел ничего, потом заметил движение на дальнем конце пруда — тень, которая сгущалась и вырастала вверх на краю воды, точно адский сталагмит. И снова на меня уставились мириады сверкающих глаз. Я обогнул мыс, снова очутившись в глубокой воде, чувствуя медленное течение, сказавшее мне о том, что начался прилив. Огни санатория ярко горели, а на причале я заметил какое-то движение, но слишком запыхался, чтобы звать на помощь. Темный силуэт сорокафутового судна, частично заслоняющего от меня дом и легонько покачивающегося на якоре, освещал лишь тусклый оранжевый свет из кабины. По берегу бухты ехала какая-то похожая на трактор машина с включенными фарами, судя по всему, погрузчик. Я быстро подплыл к кораблю и забрался на борт.
Брезент был откинут назад, открывая углубление в носу судна, где лежал какой-то груз. Возможно, выгрузка еще не закончилась. Однако машина уже сделала последний рейс за этот вечер.
Потом, когда корабль под усиливающимся напором воды резко накренился на один бок, а горящий в кабине свет бросил отблеск на остаток груза, я увидел... невероятную картину!
Я пошатнулся, потрясенный увиденным, ухватился за тросы на брезенте, чтобы удержаться, и тяжело врезался плечом в левый фальшборт. Там я скорчился, ожидая, когда же луч света еще раз заглянет в трюм, и почти забыв все пережитые на пляже ужасы.
Я должен был увидеть его еще раз, груз этого судна. Вскоре корабль снова услужливо накренился, демонстрируя мне свой секрет: трюм оказался до половины наполнен влажно поблескивающими ракушками. Это не были ни мидии, ни устрицы, ни трубороги и вообще ни один из знакомых съедобных видов моллюсков, которых можно найти в трюме рыболовного судна на этом побережье.
Это были раковины того же вида, что и мой «уникальный» экземпляр. Они лежали тысячами, живые и медленно двигающиеся, в трюме этого омерзительного корабля!
То, что произошло потом, осталось в моей памяти чередой разрозненных обрывков, как оно, возможно, и было. Я перевесился через борт, охваченный неожиданным приступом тошноты. Корабль сидел в воде так низко, что на миг мое лицо отразилось в темной поверхности моря. Вдруг это жидкое зеркало внезапно с плеском раскололось, и я взвыл от всепоглощающего ужаса...
...На поверхности показалась пучеглазая, толстогубая, чешуйчатая и чудовищная голова. Перепончатая рука, вытянувшись, схватила меня за плечо и потянула за борт!
Падая, я стукнулся головой о борт с такой силой, что милосердное забытье затопило последние остатки и так уже ускользающего сознания...
Очнувшись от подводного кошмара, в котором я отчаянно мчался по покрытым коралловой коркой камням, спасаясь от ужасного существа с пляжа и той амфибии, которая утащила меня через борт в море, я обнаружил, что туго связан по рукам и ногам. Я лежал на спине в полной темноте, а вокруг груди шла широкая полоса из кожи или какого-то похожего материала, еще больше ограничивающая мои движения. Несмотря на то, что голова у меня раскалывалась, а руки и ноги мучительно затекли, я понял, что серьезно ничего не повредил, и подтвердил свою догадку, осторожно пошевелив руками, ногами и головой. Кем бы ни было чудище, утянувшее меня под воду, очевидно, оно предпочло вытащить меня из моря, прежде чем я захлебнулся. Что случилось после этого? Где я нахожусь? Об этом я не смел даже подумать.
Но кое в чем я теперь мог быть вполне уверен. Я получил подтверждение истории Сары Бишоп — истории «клуба» и всей цепочки зловещих совпадений, если они на самом деле были совпадениями. А что касается самого «моего нынешнего положения»...
Моя одежда была не мокрой, а лишь чуточку сырой — значит, с того момента, как меня вынули из воды, прошло некоторое время. Я понял, что нахожусь недалеко от моря, поскольку до меня доносился все тот же шепот набегающих на берег волн, хотя сам звук казался каким-то странным, глухим и механическим, как будто я находился в замкнутом помещении, придававшем звуку металлический звон. Поверхность, на которой я лежал, казалась не твердой. То есть я чувствовал ее упругость. Мне казалось, что она растянута почти до предела под моим весом. Короче говоря, я лежал на каком-то широком, упругом ложе.
Внезапно на меня накатила паника. Ложе? Оно казалось скорее операционным столом, или, возможно, кушеткой, сконструированной специально для того, чтобы выдержать разъяренные порывы безумца. Как только эта мысль закралась ко мне в голову, я тут же вообразил, что нахожусь в одной из камер в санатории на берегу!
Несколько минут я бешено вырывался из своих пут, пока на мой разум не снизошло какое-то холодное и расчетливое спокойствие. Я заставил себя расслабиться. Очевидно, я был пленником... Пленником людей или какого-то рода существ. А если не их пленником, тогда... их подопечным? Пациентом какого-то заведения для психически больных? Ужасная суть заключалась в том, что эта последнее предположение не казалось мне столь уж невероятным. Я видел и пережил такое, что просто не могло существовать ни в одной нормальной вселенной. У меня были галлюцинации и кошмары, продолжавшиеся и в часы бодрствования. Я явно стал жертвой или пленником существ, которых считал плодом вымысла безумцев.