Они, как всегда, мирно, даже приятельски, расстались у выхода из здания.
Небо очистилось, было высоким и нежно-голубым. Похоже, возвращалась хорошая погода.
Замечательно, конечно, но едва начавшие подживать боевые ранения под капюшоном уже не скроешь…
Когда они заживут окончательно, через недельку-полторы, можно будет съездить навестить Анну. А там скоро закончится ее работа в дурацком лагере и надо будет решать с их отношениями…
Может, они поживут вместе в его квартире, притрутся характерами?… У него-то не было опыта постоянных отношений, так… нерегулярные физиологические отправления, как называл это младший брат… А вот хоть почувствовать, что это – когда рядом любимая женщина, которую всегда можно поймать за талию, прижать к себе, забравшись губами под светлые волосы, поцеловать в лилейную шейку… А она будет сопротивляться, так – ну не надо, чего ты?
А чего он? Он только продолжает так дивно начавшиеся там, на лесной полянке, их любовные радости… Ух, хорошо-то как там было!..
В таких радужных мыслях – есть чем отвлечься! – Андрей дошел до центрального почтамта и отправил диск на свой московский адрес.
Из дома позвонил маме в Москву. Та ответила на фоне трескотливого кухонного репродуктора.
– …Только никому не рассказывай, откуда это, ладно? Просто узнай приблизительную стоимость и маркетинг маленький проведи. Мы хотим с продажи гешефт взять – на издание газеты.
– Ну хорошо, я поняла… А что у тебя с голосом?
– Да ничего, – удивился Андрей. – Как всегда.
«Неужели начищенная физиономия отражается на тембре голоса? Вряд ли… Или мама проинту ичила?»
– Да я же слышу… У тебя все в порядке?
– У меня все великолепно. Я народный заступник районного масштаба.
– Вот это меня и беспокоит… Тебя, Виталька говорит, уже и в Интернете трактуют, в блогах упоминают…
– Значит, районный масштаб я уже перерос.
Едва он положил трубку, позвонила Анна.
– Я с мамкой беседовал, извини… Как там у вас – природных катаклизмов нет?
– Мм, кажется, нет… Грязно – гуляем только на территории. А что там о Тамаре слышно?
– Ведется следствие. Результатов никаких, – делано вздохнул Андрей. – Типичный «глухарь».
– Похоронили ее?
– Не знаю – нас никого не пригласили. На верное.
«Анне незачем быть в курсе… других незначительных происшествий», – решил он.
– Когда ты закончишь свою бурную педагогическую деятельность? – спросил строго – или он пред ней не воин, любовник и властелин?
– Ну… двадцать пятого июля. – Анна осторожно добавила: – Но просят остаться…
– А если я попрошу не соглашаться – это будет что-нибудь для тебя значить?
– Это очень много для меня значит, Андрюшик.
– Так, двадцать пятого вечером я забираю тебя из этого исправительного заведения. Как успешно отбывшую испытательный срок. Я ведь правильно понимаю ситуацию?
– Как-то ты это нехорошо сформулировал…
– Дело не в формулировке, а в сути. Так что?
– Хорошо, Андрюшик, все будет так, как ты хочешь, – кротко промолвила Анна. – Мне пора, родной.
«Так, рыло мое заживет за эти семнадцать дней практически нацело… А там будем решать».
Тут Андрей внезапно почувствовал: а ведь вот-вот окончится этот очень немаленький и совсем не легкий кусок его жизни… Слегка суматошная работа в провинциальной газете, странная, но волнующе романтичная история его встречи с Анной О. И все другие, странные случаи… А что дальше?
«Ох, да фиг с ним… Впереди провальный – в смысле карьеры и трудоустройства – отпускной сезон. Раньше середины сентября ничего при всем желании не решишь… Вот бы на это время получить в полное распоряжение Анну О., разобраться в своих чувствах и выяснить, как же мы в конечном итоге друг к другу относимся… Вот так разбираться, разбираться… подольше…»
В таких томительно-радужных мечтаниях Андрей пробыл до рассвета. Даже не мог бы утром сказать – спал не спал… Не спал – бродил по полянам с прохладной травой, бережно держа маленькую ручку полуобнаженной нимфы. Они все искали и искали, где бы им уединиться, но изо всех сколь-нибудь укромных уголков раздавались переливчатый женский смех, подозрительная возня и довольное, басовитое урчание. Они обменивались чуть разочарованными страстными взглядами и шли искать дальше… Ну так и бродили, пока их не спугнуло настырное пиликанье дикого лесного будильника.
Нимфа, одарив его напоследок многозначительным взглядом и нежной улыбкой, исчезла, а Андрею пришлось вставать и отправляться в редакцию.
Четверговое утро было таким, как всегда, то есть никаким. Пока притащился Борода, у Андрея появился повод отпроситься у него на выходные.
– Мама у меня человек занятой, да и не хочу я, чтоб она рядом с такой вещицей светилась…
– Да поезжай, сынок, поезжай! – опять, как вчера, с преувеличенной нежностью замахал руками главред. – Прямо сейчас и езжай, пока не жарко!
«Дождется Валю, усадит ее за телефон и поедет на дачу, хитрец!»
…Мама появилась дома уже под вечер.
– …Нет, но это точно не из-за этого? – допытывалась она, крутя перед его носом присланным сидиромом и пристально глядя ему в глаза.
Потом, успокоившись, мама обвязалась фартуком и принялась за стряпню.
– А почему ты решил, что это сердолик?
– Ничего лучше в голову не пришло.
– Челлини, как мне сказали, с таким материалом не работал. Это, скорее всего, рубин.
– Ру-би-и-ин? – удивился Андрей.
– Ну да. Это ж для королей делалось… Почуяв ужин, пришел с работы отец. Весь вечер они втроем – братик уже выбыл из Москвы на отдых – проговорили про брошку и про машинки, отлитые из золота. Об Анне и о том, как он отмечал солнцестояние, Андрей промолчал. Главное, мама позвонила кому-то и сказала, что завтра они подойдут к одному человеку в московское представительство «Сотбис» и покажут картинки.
Вещь, похоже, вообще стоила немерено…
Москва-утро-пятница-лето – в любой другой ситуации Андрей зарыдал бы от такого стечения обстоятельств, но сейчас ему даже нравилось… Быстрей пройдет время.
– …Если вещь подлинная, то в конечном итоге, после уплаты налогов, вашему, гм, знакомому останется миллионов семьдесят.
Мама едва слышно кашлянула. Андрей, откровенно поперхнувшись, пролаял:
– Скока-скока?
Эксперт «Сотбис-Раша» откинулся на спинку кресла – не офисного, крутящегося на журавлиной ножке, а деревянного, массивного, с высокой резной спинкой. Он был явно доволен произведенным эффектом.
– Может, чуть больше, – добавил он. – В зависимости от конъюнктуры рынка.