Для аристократов вовлечение в компанию человека — один из способов прокормиться. Приятно, если при этом внешность жертвы радует глаз. Также приятно им бывает насилие над сопротивляющейся жертвой.
Майерлинг не делал ничего подобного. Он только вывел девушку из дома, за руку проводил ее к карете — и все. Он не прибегал ни к морочащим голову заклятиям, ни к завуалированным угрозам расправиться с семьей, чтобы принудить красавицу уступить. Девушка тихонько выскользнула из дома по собственной воле.
Время от времени такое случалось. Между людским и сверхъестественным мирами пролегали мостки, но были они слишком уж шаткими, и обычно влюбленную пару изгоняла вооруженная камнями разгневанная толпа. Так произошло и сейчас.
Раса вампиров почти полностью вымерла, а девушка утратила мир, в который могла бы вернуться, так куда же было податься этим двоим несчастным? К звездам.
Майерлинг вскинул голову.
— Что?
— Ничего, — ответил он. — Кажется, рассветет сегодня рано. Если мы собираемся проскакать еще немного, мне придется присмотреть за лошадьми.
Поцеловав девушку в щеку, Майерлинг тенью скользнул на место возницы.
Но первого взгляда аристократа удостоилась не шестерка несущихся вперед коней, а тьма, раскинувшаяся за каретой. Где-то вдалеке цокали копыта.
— Так скоро, — пробормотал вампир. — Это Ди, не так ли?
Щелкнул и опустился на конский круп хлыст. Окружающий пейзаж пролетал мимо размытыми полосами. Однако от внимания аристократа не укрылось то, что стук копыт неуклонно приближается.
— До реки всего ничего, — продолжил тихую беседу с самим собой Майерлинг. — Услышь меня, о дорога, лежащая между ним и мной. Заклинаю, дай мне всего десять минут.
— Ох. Он наконец нагоняет, — сказал Нолт. На облаке, приковавшем его взгляд, перед Ди замаячила маленькая светящаяся точка. Свет, без сомнения, лился из окон кареты. — Дадим ему еще пять минут. Не важно, кому достанется приз, сливки так или иначе снимем мы. Ну, что ты покажешь нам дальше, братец?
Нолт спросил — и осекся, заметив, что старший брат полностью сосредоточен на зеркале и не видит и не слышит ничего иного.
Магия позволяла ему вызывать на лунном лике, недосягаемом для всего сущего на земле, определенную сцену и отражать ее на облачной завесе. Это требовало напряжения. Тело Боргова выглядело съежившимся, словно мумия.
Когда же Нолт вновь взглянул на сотканный из туч экран, то приглушенно вскрикнул от удивления. В какой-то момент несущийся навстречу Ди ландшафт украсился одинокими горными пиками.
— Ого, братец, а как насчет того, чтобы устроить небольшой обвал или что-то вроде и похоронить ублюдков?
Наконец пронзающий тьму взгляд Майерлинга засек черного всадника. Полы его плаща развевались на ветру, подобно раскинутым крыльям зловещей птицы.
Сможет ли он встретиться с этим противником на равных и победить? Несмотря на присущую аристократам самоуверенность, тревога, притаившаяся в сердце вампира, приподняла свою безобразную черную голову. Они сошлись всего на какую-то долю секунды, но сила и острота зависшего над головой клинка Ди слишком живо напоминала о себе болью в левой руке. Онемение только-только начало проходить. А чего стоит ужас знакомства с мечом, способным отразить лазерные лучи? Вот этот ужас и мучил аристократа.
Охотника на вампиров Ди нельзя недооценивать.
Глаза Майерлинга засверкали алым. Из пальцев правой руки, сжимающей хлыст, выдвинулись кривые черные когти.
Ветер зарычал, словно в предвкушении новой смерти. Впереди показался деревянный мост. Зажурчала бегущая вода. Течение, похоже, было сильным.
Майерлинг опустил взгляд, быстро наклонился и вытащил из ящика, притулившегося у облучка, пару черных цилиндров. Это были молекулярные вибробомбы, снабженные таймером. Мощные вибрации сводили на нет энергию сцепления мельчайших частиц, и любое вещество превращалось в пыль.
Карета с грохотом двинулась по мосту. Преодолеть предстояло футов шестьдесят. А в тридцати футах под бревнами бежала белая лента. Быстро. Очень быстро.
Едва перебравшись на ту сторону, вампир остановил экипаж, повернулся — и зубами выдернул предохранитель вибробомбы. Не слишком приличествующее аристократу оружие.
Ди въехал на мост секунд через пять — и, не медля, поскакал по бревенчатому настилу.
Он не подумал, что поступает глупо. Охотник, должно быть, обладал безмерной самоуверенностью. К тому же до этого дня он не знал поражений.
А значит, иного выхода у Майерлинга не было.
— Я надеялся разобраться с тобой, как мужчина с мужчиной, один на один, — пробормотал он, внимая грому подкованных железом копыт. — Посмотрим, как тебе понравится это, Ди…
Но в тот миг, когда он занес руку для броска, перед глазами вампира сверкнула молния. Она ударила внезапно из черной массы туч, скрывшей небо, попав точнехонько в верхнюю точку арки моста — и в дорогу прямо перед Ди.
Сноп искр рассыпался по бревнам. Как мог охотник избежать десятифутовой дыры, вдруг разверзшейся под копытами его коня? Ноги лошади тщетно забили воздух, и Ди, все в той же грациозной позе наездника, полетел вниз головой навстречу яростной пенной стремнине.
— Ты сделал это! — выкрикнул Нолт, и тут же иссохшее тело Боргова тяжело рухнуло навзничь.
Кайл вяло высунулся из окна — посмотреть, что за суматоха.
— Что случилось? — Он взглянул на небо, но облачный экран пропал вместе с сознанием Боргова. — Ох, братец, ты опять за свое? Знаешь же прекрасно, каждый такой фокус отнимает у тебя три года жизни.
Уловив насмешку, старший брат выдавил, запинаясь:
— Он упал в реку. Дампиры плохие пловцы… Нолт, найди его и прикончи.
Несколько минут спустя Боргов проводил взглядом брата и приказал Кайлу сесть за руль, а сам отправился в спальню дать отдых усталым костям. В тесной комнатенке у стен громоздились двухъярусные кровати его братьев и сестры, его же постель — одиночная, естественно, — располагалась в самом хвосте автобуса.
Он пробирался по узкому проходу, стараясь ступать как можно тише, когда его усохшую, но все еще внушительных размеров руку стиснули ледяные пальцы. Боргов оглянулся.
Белая, болезненно тонкая рука потянулась к гиганту с правой нижней койки.
— Эй, я и не знал, что ты проснулся. Извини, если этот идиот Нолт потревожил тебя своими воплями.
Интересно, а где обычно старший Маркус скрывал этот ласковый голос?
Человек на кровати перевернулся, хотя движение явно причиняло ему боль. Худоба укрытого несколькими одеялами тела вызывала мучительную жалость.
— Прости, брат… уже и свой вес мне не выдержать… — А этот голос был надтреснутый и слабый.
Боргов не ответил, только покачал головой. Бычья шея затрещала.