Теперь настала очередь хозяйки зардеться от гордости. Она тотчас засуетилась.
— Надеюсь, Джеймс, вам понравится мой палтус.
— Psetta maxima. — Джеймс тоже решил блеснуть своими познаниями. — Если это рыба, моя дорогая леди, то вам нечего опасаться. Я не из тех, кто воротит нос от хорошо приготовленной рыбки.
— Я купила его в деревне у Тома Фостера, — пояснила Дорин. — У него всегда самая лучшая рыба, хотя от него самого я не в восторге.
С этими словами она забавно сморщила носик.
— У Тома Фостера? — уточнил Джеймисон и покачал головой. — Нет, такого парня я не знаю.
— И не надо, — успокоил старика Джон Тремейн, помогая ему подняться и пересесть к обеденному столу. — Том, может, и отличный рыбак, но это все, что о нем можно сказать хорошего. О нем самом и его жене-цыганке.
Джеймисон моргнул старческими глазами и с интересом переспросил:
— Цыганке?
— Никакая она не цыганка, — возразила Дорин. — У нее просто внешность такая, а вообще-то — ни капли цыганской крови. Если не ошибаюсь, ее прабабка была полинезийкой. Их много в наши края понаехало из Девона и Корнуолла. В те времена, когда в Полинезию и Вест-Индию часто ходили торговые суда, моряки нередко привозили из далеких стран темнокожих подружек и жен. Как бы то ни было, Фостеры — единственные, кто взял на себя заботу о юном Джеффе. Думаю, мы должны быть им благодарны — хоть кто-то теперь присматривает за бедным парнем.
— Ну скажешь! — фыркнул Джон Тремейн. — Было бы куда лучше, если б за ним присматривала родная мамаша. А еще лучше — отец… впрочем, теперь это невозможно.
— Да и не было никогда возможно, — добавила Дорин. — Если учесть, какие это повлекло бы за собой трудности, обвинения и всяческие другие препоны.
Глядя, как она раскладывает рыбу по тарелкам, Джеймисон признался:
— Боюсь, я вас не совсем понимаю. Не могли бы вы… скажем так, ввести меня в курс дела?
Супруги переглянулись, затем оба посмотрели на Тремейна.
— Понимаю, — сказал он, — здесь явно какой-то секрет, который мне знать не положено. Что ж, на нет и суда нет. В конце концов, я здесь человек новый.
— Да нет, не в этом дело, — поспешила заверить его Дорин. — Просто…
— Просто это очень деликатный вопрос, — пояснил ее супруг. — И не то чтобы даже деликатный — дело-то прошлое… но о таких вещах не принято распространяться. К тому же дело касается вашего соседа, пускай даже и бывшего.
— Соседа? — Джеймисон нахмурился. — Так речь о Джордже Уайте? Да, он был вашим соседом, но отнюдь не моим. Так что же это за тайна?
— А вы что, разве ничего не почувствовали? — подхватила Дорин. — Я имею в виду бедняжку Джилли. Разве вас не удивило, что они с дочерью так привязаны…
— К этому чертовому дурачку? — поспешил вставить свое веское слово Джон Тремейн.
Старик неторопливо кивнул.
— Кажется, начинаю понимать. Значит, существует определенная связь между Джорджем Уайтом, Джилли, Энн и…
— Совершенно верно, и Джеффом, — закончила его мысль Дорин. — Ноя предлагаю для начала поужинать, а потом уж приступать к разговору. Причин что-то от вас скрывать у нас нет. В конце концов, вы ведь бывший врач и наверняка наслышаны о подобных, если не худших случаях. Но лучше начинать, а не то еда остынет.
В итоге трапеза прошла в относительном молчании. Дорин Тремейн оказалась поистине превосходной стряпухой. Поданное к ужину вино также было выше всех похвал.
— Это случилось пятнадцать лет назад, — начал Джон Тремейн. — Тогда мы были в этих краях люди новые — примерно как вы сейчас. В те дни этот край процветал: рыбы в море водилось вдоволь, так что местные рыбаки отнюдь не бедствовали. Летом пляжи и магазины были полны народа. Теперь же остались только почта, пивная да пекарня. Почта также выполняет роль деревенской лавки, и в ней сосредоточена почти вся здешняя торговля. Но у пристани по-прежнему можно купить свежую рыбу — пока её еще не отправили во внутренние районы. Вот, пожалуй, и все. А тогда…
Тогда здесь даже построили несколько новых домов, так что поселок вытянулся вдоль моря. Наши с вами коттеджи — как раз с тех времен. Вы не могли не заметить, что они не такие старые, как остальные. Но дорогу протянули только до вашего дома, и с тех порее практически не ремонтировали. Дом Джилли и Джорджа лет на двадцать старше и расположен ближе к деревне, поэтому он такой уединенный. Что касается других, которые планировали построить вдоль дороги, то они так и остались на бумаге. Цены на стройматериалы взлетели, летний сезон уже не приносил прежнего дохода, а рыба в море начала быстро исчезать.
К тому времени Джордж и Джилли Уайт жили здесь уже года два. Они познакомились и поженились в Ньюки, а сюда перебрались нотой же причине, что и мы: недвижимость здесь стоила гораздо дешевле, чем в крупных городах. Судя по всему, работы у Джорджа не было. По наследству ему досталось несколько дорогих вещиц из чистого золота, и жил он тем, что потихоньку продавал их одному антиквару в Труро. Джилли иногда редактирована материалы для местных изданий.
— Что касается золота Джорджа, — встряла в его повествование Дорин, — то это были ювелирные украшения, причем удивительные. Я купила у него брошь и иногда надеваю её. Полагаю, что это уникальная вещь. Очень красивая, хотя и странная. Не хотите взглянуть?
— Еще как хочу! — воскликнул старик.
И пока Дорин ходила за брошью, Джон продолжил свой рассказ:
— Словом, Джилли тогда вынашивала Энн, а Джордж — что ж, он был не из домоседов. У них имелась машина — она и по сей день на ходу, но в основном простаивает в гараже. На ней Джордж ездил в Сент-Остелл, Труро, Ньюки и бог знает куда еще. Обычно он уезжал из дома дня на два-три, иногда на все выходные — чистое свинство по отношению к Джилли, которой до родов оставалось всего ничего. Ладно, не будем отвлекаться на частности… Судя по всему, Джордж всегда был порядочной сволочью. Когда Джилли сказала ему, что беременна, вот тогда-то он и пустился в свои… в общем, он…
— Загулял? — Старик выпрямился в кресле. — Вы хотите сказать, он был бабником?
В этот момент в столовую вернулась Дорин с небольшой шкатулкой в руках.
— О, Джордж Уайт был не просто бабником, — протянула она. — Это был всем бабникам бабник, полный развратник! Пока бедняжка Джилли была беременна, он успел завести себе любовниц во всех близлежащих городках!
— Неужели? — удивился доктор. — Но откуда вам это известно? Об этом ведь как-то не принято говорить вслух.
— Такие вещи не скроешь, — заявил Джон Тремейн. — Его там видели. Кое-то из местных жителей видел, как он заходил в дома, «пользующиеся дурной славой», если можно так выразиться. А кое-кто из деревенских холостяков, чьи моральные устои также оставляли желать лучшего, узнали о его репутации от дам из тех же, с позволения сказать, домов. Но знаете ли, Джеймс (а я уверен, что вы как врач наверняка это знаете) — как ни печально, но что посеешь, то и пожнешь. И в случае Джорджа Уайта это оказалось более чем верно, причем по ряду причин.