Волнение. Может, лучше не приезжал бы? А если сразу захочет перейти к самым близким отношениям – соглашаться? Что уж резину тянуть – надо сразу проверить, подходим ли друг другу в том, что наиболее трудно поддается коррекции.
С утра собрала несколько корзинок малины, остатки клубники.
Тогда еще был такой неудобный тариф: даже если он звонит мне, то с меня снимается половина суммы. А у меня с деньгами плохо из-за строительства. Всего полгода, как я работала в «ЧеНепе». На дом хватило пополам с родителями – а жить не на что. Наверное, понимая это, он обменивался со мной эсэмэсками. Спросил, что привезти из еды. Я – честно: «Будет вареная картошка, салатик из свежей зелени – и больше ничего: у меня нет холодильника и готовить практически негде». Он: «…Привезу что-нибудь поинтереснее вареной картошки». Царапнуло: сам же чуть раньше в телефонном разговоре или при встрече рассказывал, что любит молодую картошку! Пренебрегает моим угощением, хотя должен бы понимать мои объективные трудности! Одновременно испытываю неловкость за то, что гостя потчевать нечем. Отвечаю ему именно в том смысле, что мне неловко. Он: «И на солнце бывают пятна!» Сажусь на диванчик в уголок у окна и плачу: почему не принять меня такой, какая есть? Почему этот новый знакомый такую мелочь оценивает как пятно, как недостаток?! Разбаливается голова. Через силу готовлюсь к встрече: собираю зелень для салата, чищу пресловутую картошку, достаю посуду, пилю салат. Кажется, он еще позвонил с дороги и, в частности, попросил картошечку не сварить, а поджарить. С ужасом согласилась: не умею, но молчу об этом! В моей семье жарить картошку – это священнодействие, к которому отец никого не подпускает! Пожарила с лучком – и репчатым, и зеленым, но под крышкой. Получилась бледная, без корочки и развалистая. Минут за пять до расчетного времени его приезда зашла соседка.
Он звонит ровно в то время, как я рассчитывала. Диктую ему последовательно, куда сворачивать. Соседка предупреждает: нашу центральную просеку асфальтируют; он там не проедет. Значит, надо встречать!
Я уже собрана: шортики, фиолетовая блузка. Ничего более приличного не нашлось. Джинсы с меня, похудевшей от строительных страстей, сваливаются, да и жарко в них.
Бегу встречать. Дорожные работы идут у седьмой просеки. К нам не проехать: гора асфальта и гора песка, которые раскидывают рабочие.
Перед черно-золотой горой – никогда прежде не виденная мною машина. Только бы не его! Первое впечатление: старая, дремучая консервная банка, хоть и иномарка! Потом узнала, что это качественная и еще вполне распространенная среди уважающих себя людей модель «вольво». Бордовая – здоровенная и нелепая. (До сих пор я выискиваю взглядом в потоке эту машину и радуюсь, когда удается отыскать, и нет для меня лучше автомобиля на свете!) Вышел из машины именно он. Опять смотрит строго, без улыбки, даже насупленно, будто недоволен, пока я подхожу. Потом поняла, что он так сосредотачивается в незнакомой или потенциально опасной ситуации. Оказываюсь совсем близко – расплывается широкой улыбкой. Поздоровались. Да он намного выше меня! Обсуждаем, как быть. Чувствую неловкость, будто я сама эту дорогу сделала непригодной для проезда или должна была заранее знать, что происходит. Вариант один: объехать по шоссе и свернуть к нам от деревни.
По дороге он предлагает: «Вы тут безвылазно сидите на участке, а можно поехать погулять!» Сама хотела ему это предложить!!! Даже собрала все необходимое для купания. Мне все легче с ним: мы сходно мыслим! Обсуждаем, как лучше: ехать гулять, а потом поесть или наоборот? Он говорит, что пообедал и пока не голоден, а про меня не спрашивает. Я из вежливости хозяйки соглашаюсь с его планом сначала кататься, хотя живот уже свело от голода. Выходит странный для меня спор о ягодах: я собираюсь взять их с собой, чтобы подкрепиться на пляже, а ему это кажется диким, понимаю, что не будет есть. Обидно: малина! – это же самое ценное, что есть на участке! Она дорогая на рынках, а такой свежей и не купишь! И я так старалась, собирала, так радовалась, что ее в этом году необычайно много! А он не ценит! Вместе с тем приятно, что он не ленится куда-то еще ехать после работы и долгой дороги. (Потом узнала: он просто не любит ничего перехватывать и перекусывать перед обедом.)
Подъезжаем к нашей просеке с другой стороны. Теперь здесь перекрыто черной кучей! Опять мне неловко: не рассчитала!
Он спрашивает, можно ли объехать по другой просеке. Отвечаю, что проход у леса точно есть, а вот насчет проезда – не уверена. Пробуем. Узкая тропинка среди высокого бурьяна. И выбираться задним ходом вверх сложно, и развернуться проблематично. Какие-то пожилые женщины беседовали посреди дороги и внимательно наблюдали за нашими маневрами. Он: «Наверное, думают: что это они тут катаются туда-сюда?!» Меня немножко отпускает: он воспринимает ситуацию с юмором и, кажется, без недовольства. А мне, когда я рядом с ним, безразлично, кто и что о нас подумает: он – мужчина, он отвечает за социальные контакты. Я так от этого отвыкла с тех пор, как перестала прятаться за папину спину!
Возвращаемся к асфальтовой куче. Все еще не проехать. Приятная женщина моих лет на «жигулях» остановилась за нами, выходит из машины. Мы тоже вышли: решили отнести вещи, продукты в дом, собраться и – на прогулку. Он затеивает милую беседу с той женщиной о перспективах проезда по перекрытой дороге. Меня будто и рядом нет. Но мне это даже приятно: создается впечатление, что мы – супруги со стажем, почему он и не делает реверансов в мою сторону. Впрочем, я-то знаю, что это не так, и мне кажется, что он нарочито общителен: хочет проверить мою реакцию. Я стою в двух шагах и спокойно улыбаюсь. Он ведь приехал в гости ко мне, не станет же он в моем присутствии по-настоящему знакомиться с другой женщиной, вплоть до обмена телефонами! Пусть флиртует сколько хочет. Непривычно чувствовать себя в роли пассивной пассажирки без права голоса!
На участке: рабочие положили обвязку дома и начинают ставить остов. К моменту, когда мы вернулись с прогулки, остов уже стоял весь – с оконными рамами и стропилами крыши. Это воспринималось как чудо: то ничего не было, пусто – и вдруг – дом стоит! То же произошло за этот день с моими чувствами.
Переодеваюсь в купальник – плюс что-то сверху. Потом пускаю в дом его переодеться, сама вышла – жду. Он появляется в застиранных длинных шортах дурацкого вида (из американского флага) и линялой майке. Такая одежка его не красит. Говорю рабочим, что едем погулять. Те отнеслись с большим пониманием и радостью. Причину радости поняла потом: они свалили с объекта пораньше!
Он наконец заметил мою новую стрижку – каре, с которым я была еще на прошлом свидании, и горячо одобрил: сказал, что мне очень идет и так гораздо лучше, чем с длинными. Когда-то позже он заметил, что никогда не похвалит то, что ему не нравится. Каждый его комплимент был весом и открывал мне меня новую – красивую, незнакомую.
Думаю только о том, чтобы оказаться на пляже и тихо там посидеть: голова болит едва выносимо. О необходимости потом готовить стол думаю с ужасом. Между прочим, он навез кучу еды – это очень приятно! Правда, не учел, что у меня из-за отсутствия электричества не действует холодильник, хотя я об этом упоминала, и привез скоропортящиеся продукты: курицу, купаты, все – свежее. У него хорошая сумка-холодильник. Это напоминает детство: у нас есть старая сумка-холодильник, которой больше лет, чем мне, и в которой при мне возили продукты на дачу, когда я была совсем маленькой, а прежде – до меня – ее брали с собой в путешествия, в поездки по выходным на пикники и экскурсии. Светлый ассоциативный ряд: дед, путешествия, раннее детство! Он по старинке основательный, если ездит с сумкой-холодильником на такие небольшие расстояния!