– А!.. Ну, вот видишь, знаю. Потом объясню! Хорошо, – сдался Григорий. – Завтрашний вечер тебя устроит? Приедешь? Давай не раньше… девяти, пожалуй. Я позвоню, если что.
– Договорились. Звони в любой момент. Для тебя я на связи даже ночью!
Ярослав опять растерянно огляделся. В его распоряжении оказался целый свободный вечер с добрым шматком рабочего дня в придачу! Как хотелось бы провести – ясно. А что, собственно, мешает! К счастью, он успел взять у Марины Ковалевой телефон!
Он несколько раз набирал номер. Ему отвечали длинные гудки. Не хочет? Скорее, занята. Но скоро освободится. Можно будет сходить на концерт или в театр. Хотя какой уж тут театр, когда самые вычурные спектакли каждый день разыгрываются прямо перед его глазами?! От воспоминания о живых картинках, которые язык никак не поворачивался назвать галлюцинациями, Ярославу стало дурно: голова закружилась и сердце тяжело забухало в груди. Какие девушки, какие свидания?! А вдруг вновь начнется это? Сумеет ли он контролировать ситуацию, не будет ли происходящее или он сам опасны для окружающих?
Ярослав оглянулся на здание «ЧеНепа». Что же он не поговорил об этом с Ксенией?! Ведь собирался! «Прощупал» бы ее или получил совет профессионала: что с ним происходит и как быть. Она выбила его из колеи этими разговорами о катастрофе и чувстве вины… Случайно?
Он развернулся и устремился обратно в стеклянный холл, к проходной «ЧеНепа». Но одноразовый пропуск, выписанный Ярославу на сегодня, был уже использован. Хочешь войти снова – опять заказывай! Он поразмыслил и звонить Ксении не стал. Пора взять себя в руки и во всем разобраться самому!
Ярослав осторожно повел автомобиль в сторону дома. Как ни странно, добрался без всяких приключений, но на главной улице любимого поселка его ждал неприятный сюрприз. Съезжая с шоссе, Ярослав предполагал, что прокатится по только что заасфальтированной дороге. А улица-то осталась грунтовой, как и была! Песок, камни, глина, глубокие ямы и колеи. Значит, гастарбайтеры с кучами асфальта выскочили из Ксениной тетрадки: Ярослав, когда читал в ее записках эпизод с дорожными работами, подумал, что надо бы организовать это у себя в поселке. Мысль его под воздействием бешеного потока энергии немедленно спроецировалась в живой образ. Лучше бы материализовалась!
Ярослав прислушался к себе. Сейчас энергии внутри и в окружающем пространстве были привычными, сбалансированными, без переизбытка! Он чувствовал силу и уверенность.
Задрав хвост трубой, к нему со всех ног примчался гулявший по саду Скинхед и принялся тереться о ноги так, будто не встречался с хозяином сто лет. Поглаживая кота, Ярослав подумал: сейчас позвонит Марина, надо забрать телефон из машины. Раздался звонок. Он, не глядя на экран, воскликнул:
– Марина Николаевна, добрый день!
Оказалось, что Ковалева вела семинар, потому и не реагировала на беззвучный вызов.
– А я без дела позвонил, просто! – сообщил Ярослав, глупо улыбаясь и с ужасом сознавая, что походит в этот момент на Григория, каким он представлен в записках Царевой: звонит, просто так болтает и никуда девушку не зовет!..
Он разжег огонь в камине, приоткрыл оконную раму и задернул плотные гардины. Сел, легко опираясь спиной о стену. Пора разобраться со странными видениями, которые преследуют его последние дни. «Дротик» тут участвует, Ксения или какой-то третий фактор? Третий фактор он отмел сразу: не отзывалось пространство. С «дротиком» он не единожды пытался установить контакт – все тщетно: Ярослав чувствовал силу предмета, но предмет на его воздействия никак не реагировал. «Дротик» пока просто невозможно было прощупать. Оставалось разбираться с Ксенией. Что-то женщина скрывает, оставаясь откровенной и искренней, как-то незаметно она воздействует, оставаясь податливой и пассивной…
Сегодня Ксения отвлекла Ярослава от того, о чем он думал ежеминутно. Вместо недавних «галлюцинаций» он стал мучительно вспоминать события детства – до! – и юности – после! – и каждое мгновение единственных чернобыльских суток. Как же это случилось? Ярослав постарался максимально сосредоточиться: Ксения. Ксения. что она делает?.. зачем?.. Зачем она заставила его думать о катастрофе? Чернобыль. Чернобыль.
Ни единой фотографии из детства у него, по понятным причинам, не осталось, и поэтому Ярослав иной раз называл себя «человеком без прошлого». А прошлое-то никуда не делось и только ждало его возвращения.
В день катастрофы и отец и мать дежурили в смене. Отец как-то сумел позвонить домой. Велел взять все деньги, документы. Распорядился не терять времени на сборы, Настю закутать в одеяло, бегом отнести в машину и ехать как можно дальше. «Куда?!» У шестнадцатилетнего парня прав еще не было в помине, но водил Ярослав хорошо: отец учил его с десяти лет. Он понял все: хватало знаний об атомной энергетике. Даже то, что разговаривает с папой, видимо, последний раз в жизни. Чувства временно заморозило ужасом и осознанием ответственности за сестру. «Посмотришь, куда ветер дует, и поедешь в противоположную сторону. Посты ГАИ старайся объезжать – селами, по грунтовке. Ты наши дороги знаешь». Ярослав знал: они всей семьей много колесили по ближним и дальним окрестностям Славутича. «Сколько сможешь – километров хотя бы двести, триста», – попросил отец.
Ярослав чудом проехал пятьсот! Среди глухого леса стояла деревенька, где они много раз отдыхали всей семьей. Он оставил маленькую сонную Настю на попечение бабушки Поли, у которой они прежде жили. Там же бросил автомобиль и своим ходом отправился обратно. Но обратно его уже и близко не подпустили. Ему все же привелось снова увидеть мать и отца – в клинике до того, как оба сгорели – едва ли не в один день – от лучевой болезни. Его долго туда не пускали, а когда пустили, родителям оставалось уже совсем мало времени. Но он видел их! Он порой вспоминал детство, совместные будни, праздники, поездки и задушевные разговоры, шалости и наказания. Даже мог под настроение кое-что рассказать Насте. Но воспоминания о последних днях жизни родителей он ненавидел и старался по возможности их не касаться…
Один Скинхед, мерцавший зелеными глазами из темного угла, где он чопорно возлежал в позе сфинкса, не решаясь беспокоить человека, но с пристальным интересом его изучая, видел, что произошло с лицом хозяина.
«Да что ж ты делаешь, Ксения?!» – пробормотал Ярослав, с усилием выдирая себя из воспоминаний. Теплый, бархатистый голос Царевой ответил в глубине его сознания: «Нужно вытащить из памяти все. И обязательно себя простить!» Простить самого себя Ярославу никак не удавалось: он вообще не понимал, как это делается! «В чем ты себя винишь?» – спросила воображаемая собеседница. «Я мог бы вывезти родителей. Нет, не мог бы. Но друзей, соседей!.. Я слишком испугался и растерялся. Думал только о поручении отца.»
Неожиданно Ярослав почувствовал себя гораздо лучше. Он тогда и впрямь растерялся от ужаса и горя. Он был обыкновенным мальчишкой, который еще не научился спасать и защищать. Теперь он делает это как умеет, ежедневно искупая свою вину. «Ошибку, – поправила невидимая Ксения. – Не думаешь ли ты, что сделал уже достаточно?» «Я буду продолжать. Это мой выбор.»