На следующий день утром Эммануэль, увидев Олега во дворе замка, заметно побледнел.
Сент-Люк вопросительно посмотрел на него. Слышал ли он перешептывания о вчерашнем странном поведении де Лувара — неизвестно.
Олег подошел к ним. Капитан привычно, как и многие обитатели замка, с которыми узник не имел права заговаривать первым из-за их знатного происхождения, бросил несколько слов:
— Вы меня ждете?
— Нет, капитан. Я искал сапожника из каравана. Но они, как обычно по утрам, дрыхнут, словно сурки,— Олег улыбнулся безмятежной улыбкой. Он выглядел, насколько это было возможно в его положении, бодрым и счастливым. Усталость, если, конечно, ее не усиливал браслет, обычно начинала сказываться не раньше полудня. Олег поднял глаза на Эммануэля, и его губы растянулись в радостной улыбке. Затем он повернулся и направился к конюшне.
— А где его охрана? — Сент-Люк растерянно посмотрел на Эммануэля.
— Она больше не нужна.
Капитан несколько секунд молча стоял в задумчивости. Потом тревога за юношу все же взяла верх:
— А если он опять попытается сбежать?
— Он не станет этого делать.
— Вы взяли с него слово?
— Неужели, капитан, вы поверите слову Проклятого? — улыбнулся Эммануэль.
— Его слову... Да. Он дал вам его?
— Нет. Но он не сбежит.
— Если ему что-то очень понадобится там, снаружи, угроза наказания его не удержит.
Эммануэль даже удивился, как капитан заботился об Олеге. Обычно солдаты никогда или же только в самых крайних случаях позволяли себе перечить своему суровому господину.
— Не будем больше об этом, Сент-Люк.
У ворот стали собираться солдаты — отряд готовился к своему ежедневному походу.
— Мы пройдем сегодня скалистым берегом. Потом свернем к западу мили на четыре. Вернемся, вероятно, только к ночи,—доложил Сент-Люк.
— Хорошо,— кивнул Эммануэль.
Несколько минут он задумчиво провожал взглядом выходящий за ворота патруль. Было бы надежнее отправить побольше солдат, но он не мог рисковать.
Внезапно сеньор услышал веселый смех у себя за спиной — Олег с мальчишкой-пастухом вытаскивали из конюшни огромный железный чан с водой. Котел неизменно стоял у порога башни и всегда был наполнен свежей водой, которой осужденные, вырываясь наконец из лап мэтра Обина, утоляли мучительную жажду. Много солдат изведали плети палача на собственной шкуре за годы своей службы, и все они знали цену первому глотку воды, поэтому чан никогда не пустовал.
Проходя мимо грозной фигуры сеньора, мальчишка боязливо покосился и замолчал, но, сделав несколько шагов вперед, вновь расхохотался — железное дно сосуда задело камень, и Олега окатило водой.
На пороге башни, скорчившись у стены, сидел солдат, получивший накануне удары плетьми. Наследник присел на корточки, зачерпнул кружку воды и протянул ее солдату. Эммануэль направился к ним. Юный пастушок на всякий случай поспешил исчезнуть.
— Кажется, я его напугал,— заметил Эммануэль.
— Да уж,— кивнул Олег.— Вы можете напугать кого угодно.
Сеньор смотрел на юношу, сидевшего на корточках перед простым солдатом в сандалиях бродяги на босу ногу, и вновь ощущение нереальности охватило его: «Господи, это же король Систели...»
Намазанного солдата, по всей видимости, сильно тяготило присутствие хозяина. Он поднялся и, держась за стену, удалился.
— Я должен буду рассказать обо всем Саль-виусу, — тихо сказал Эммануэль.
Видя, что Олег нахмурился, он торопливо добавил:
— Если вы не против, конечно. Но ноша старика не тяжелей моей...— Он помолчал пару секунд, потом нахмурился и мрачно буркнул, протянув руку: — Поднимайтесь.
Глядя на его недовольное лицо, Олег усмехнулся :
— Хорошо. Расскажите ему. Но не слишком резко, как-нибудь помягче.
* * *
Обычно Эммануэль говорил все, что считал нужным сказать, прямо и без обиняков, но, если возникала такая необходимость, мог проявить дипломатическую осторожность.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать,— начал он, встретив Сальвиуса после полудня в Большом зале,— Ты всегда настаивал на том, что Олег не мог совершить такое зверское преступление. И что, в принципе, он мог убить, но не столь жестоко.
Сальвиус согласно кивнул, бросив смущенный взгляд на узника, стоявшего у стены с книгой в руках. Тот, видя его неловкость, улыбнулся одними уголками губ.
— Так вот,— продолжал Эммануэль,— ты был абсолютно прав. Кроме того, ты утверждал, что мэтр Фортье за все богатства мира не пошел бы на сделку со своей совестью и не стал бы выносить приговор невиновному. В этом ты тоже оказался прав. К сожалению, ты, как и я, дальше этих умозаключений не пошел, а зря.
— Это загадка, сеньор?
— В каком-то смысле. И ты сейчас сможешь сам ее разгадать. Ну так вот, мэтр Фортье не ошибался и не подтасовывал факты — Проклятый действительно зверски убил своего отца. Но это был не Олег.
— А кто же... — начал Сальвиус, но запнулся, изумленный, пытаясь осмыслить услышанное. Удивление на его лице сменилось ужасом.
— Олег — не Проклятый?! — пролепетал он.
— Нет. Ему пришлось временно выдать себя за него. В это трудно поверить, но удел преступника оказался предпочтительнее его собственного.
— Но кто он?!
— Ты не догадываешься? Подмена произошла в Бренилизе восемнадцать месяцев назад...
— В Бренилизе?
— Да. Когда де Рива вез Проклятого мимо Агатанжского монастыря, тот попросил у него разрешения исповедаться...
— О, Господи! Боже мой... Господи...— запричитал старик.
— Только не вздумай изводить меня своим сочувствием,— засмеялся Олег.— В этой подмене есть и кое-что светлое. Например, я смог выжить. И потом, ваша дружба...
— О, Господи! — пролепетал лекарь.— Но как?! — воскликнул он.
Эммануэль вкратце изложил известную ему историю, включая рассказанные ему сеньором Ларви сведения о смертоносном действии браслета.
В зал вошли слуги и принялись сервировать стол к обеду. День близился к концу, но жара не спадала.
— Я предчувствовал нечто подобное,— вздохнул Сальвиус.— Мы оба подозревали неладное. Бренилиз, армия, епископы, ставшие вашими последними хранителями... Эта путаница с возрастом наследника. Еще и метка на плече. Откуда она у вас?
— Ее сделал его преосвященство. Это изображение Бримесской печати, свидетельствующее о подмене.
— Вы подписали клятву о неразглашении?
— Да. Я и еще шестнадцать человек: епископы, де Рива, варьельский Проклятый и мой наставник. Текст хранится в склепе Агатанжа. Кроме того, мы дали обет хранить ее в тайне до моего совершеннолетия или же до смерти Регента. Мне единственному разрешалось нарушить ее, но только в случае угрозы для жизни,— он посмотрел на Эммануэля.— Если бы вы приняли решение отослать меня в столицу, я был бы вынужден во всем вам признаться, поскольку Регент знает настоящего Проклятого в лицо.