Костя улыбнулся в ответ, виновато развел руками, спросил без большой надежды на успех:
– Вы говорите по-английски?
Как ни странно, аргентинец просветлел лицом и дал утвердительный ответ, после чего немедленно перехватил инициативу и, ни капельки не стесняясь, задал интересовавший Костю вопрос:
– Почему вы не танцуете?
Подмывало сказать: «А вы?» Но Костя вежливо информировал, что не умеет танцевать танго и приходит сюда просто для того, чтобы побыть со своей девушкой.
– Где же она? – лукаво удивился старик.
– Она танцует с другими, – вновь огорченно развел руками Константин, и оба собеседника рассмеялись.
– Карлос, – представился собеседник.
Костя назвал себя, и они обменялись рукопожатиями.
– А сами что же не учитесь? – не отставал Карлос.
– Если честно, – сказал Константин, который порядком устал оправдываться перед всеми любопытствующими своей занятостью, – мне не нравится этот танец. Я жду, когда моя любимая захочет заняться чем-нибудь другим.
Старик ответил на откровенность взглядом, полным живейшего сочувствия.
– Понимаю, – сказал он. – А есть надежда?
– Она обещала попробовать, как только закончится фестиваль, – сообщил Костя, осознавая, что его ответы несколько двусмысленны, и решил перейти в наступление: – Но вы-то наверняка танцор. Отчего же сидите, если уж приехали в такую даль только для того, чтобы поучаствовать в фестивале?
Как всегда, заговорив на чужом языке, он почувствовал себя раскованнее, чем в беседах, облеченных в родимую речь.
– А моя любимая покинула меня навсегда, – легко откликнулся аргентинец, – и я больше не вижу смысла танцевать с другими. Мне отрадно смотреть, как это делает молодежь.
– Простите за мой бестактный вопрос, – попросил Костя.
– Что же в нем бестактного?..
– Вы профессиональный танцор, верно?
– Мы с Клаудией выступали в шоу-программах.
– Не тошно видеть, как ковыряются неумехи и портят красоту танца?
– Ерунда! Танго – социальный танец. Он не для внешней красоты. Важно, сколь совершенно ты это делаешь, если ты выступаешь перед публикой. Если нет – это только для двоих. Я замечаю настоящие пары – когда мужчина и женщина не просто танцуют вместе, а влюблены, или они супруги, но все еще любят друг друга. Тебе нужно вот такое танго, – внезапно обратился он к Косте. – Плевать, как это выглядит, главное, чтобы ты и она были вместе! Веришь, со стороны это смотрится очень красиво, даже если люди делают всего лишь простые шаги!
Костя слушал затаив дыхание. Аргентинец говорил о совсем другом танце, не знакомом ему ни по рассказам Ксении, вечно озабоченной, достаточно ли она хорошо научилась, чтобы танцевать с действительно классными партнерами, ни по личным наблюдениям. О простом, незатейливом танце бабушек и дедушек. Вновь повеяло атмосферой сельских клубов и праздничных вечеринок тридцатых– сороковых, которую Костя знал лишь по кинофильмам да по рассказам стариков. Люди танцевали просто для того, чтобы получать удовольствие от танца и друг от друга. А сейчас они непрерывно мучаются, потому что амбициозные преподаватели внушили им, что они непременно должны выпендриться перед другими!
– Посмотри вот на этих, – предложил собеседник.
Пара, на которую он указал, как раз проходила мимо столика. Костя их шапочно знал. У обоих – запоминающиеся, не совсем обычные имена. Она – Карина, а он, кажется, Рудольф. Полненькие, средних лет, приветливые и улыбчивые. Костя пригляделся. Они не делали сложных движений. Рудольф вел свою супругу на дорожки шагов, подставлял ей простейшую подножку, и она аккуратненько переступала; время от времени отступал на шаг назад, Карина мягко валилась на него, нежно прижималась пышной грудью, плавно обводила свободной ногой широкую дугу по паркету. Когда мужу удавалось повести ее на нечто увлекательное, Карина с улыбкой заглядывала ему в глаза и что-то говорила.
– Сравни с этой парой, – потребовал Карлос, – совсем другое настроение!
Худощавый, резковатый в движениях Валентин Измайлов – хозяин клуба – вел стройную женщину неопределенного возраста. Женщина была в джинсах, танцевальных кроссовках и без следов косметики на лице; Измайлов – в брюках с подтяжками и светлой рубашке. Макушка женщины чуть возвышалась над головой Валентина. Оба танцевали умело и на хорошей скорости.
– Такое впечатление, что они выполняют привычную механическую работу, – сообщил Костя о своих наблюдениях, – будто на заводе у станка!
– То-то и оно! А мальчик и девочка за ними – разве не прелесть?
Костя не успел толком понять, о ком говорит аргентинец. Тихий, на грани слышимости, звон, который уже в течение некоторого времени заставлял его беспокойно поеживаться, превратился в тонкий и резкий протяжный крик, смолк. Костя вздрогнул. Краем глаза он уловил странное движение у стены слева и оглянулся. Силуэты на картинах Сергея Травкина, показалось, только что двигались! У Кости все застыло внутри. Да, именно так! Силуэты на картинах секунду назад пребывали в движении. А секунду назад с лица тангеры на портрете исчезла улыбка. Костя отчетливо чувствовал, как на голове шевелятся волосы.
Он в смятении обернулся к старику, ища у того поддержки, – и неожиданно нашел.
– Мне нравится московский фестиваль, – невозмутимо сообщил аргентинец, – но у вас отвратительная звуковоспроизводящая аппаратура!
Костя с облегчением перевел дух, а Карлос продолжал как ни в чем не бывало рассуждать о своих наблюдениях:
– Правда, сейчас вон на ту пару я тоже не налюбуюсь, хотя это две женщины и я даже не хочу догадываться, кто они друг другу!
Костя проследил направление руки Карлоса. Немолодая, несколько маскулинная Анна водила… очевидно, все-таки девушку, старательно подчеркнувшую в своем облике стиль унисекс: подростковая фигура, волосы то ли коротко стрижены, то ли все убраны под бейсболку, бесформенные штаны со множеством карманов и растянутая черная футболка с надписью «Vita-tango-vita». Анна в своих прямых брюках мужского покроя, блузке в продольную полоску, напоминающей мужскую рубашку, и в мужских танцевальных ботинках – и та выглядела женственнее. А ее партнершу не спасали даже шпильки.
Костя удивился: чем же аргентинскому ветерану танго-движения так глянулась эта пара? Он некоторое время наблюдал. Обе полуженщины, как он их мысленно окрестил, танцевали великолепно. Однако выглядели все-таки неестественно и вызывали у Кости отвращение.
– Они похожи на двух тангеро давних лет, – поделился аргентинец, будто прочитав его мысли. – Ты слышал, что на заре танго мужчины танцевали друг с другом?
– Приходилось слышать. А где же любовь?
– Приглядись! Тут любовь – совсем другого рода! Они любят друг друга, потому что любят танец, и танец любит их. Посмотри, как им привольно в этих сложнейших фигурах! Не отвлекайся, только смотри!