Кит ничего не ответила, нервно сглотнув. Во рту у нее пересохло.
— Надеюсь, этот старый колдун не проводит на тебе эксперименты, — сказал Чабб, слегка повысив голос и дергая дверную ручку.
Кит отступила в потайной ход, хотя знала, что Чабб не сможет в одиночку открыть дверь.
— Мне жаль, что все так вышло, — сказал Чабб. — Я хотел перед тобой извиниться. Впусти меня, пожалуйста.
Кит отступила еще дальше и ушибла обо что-то локоть. Она чуть не вскрикнула, но потом поняла, что это одно из зеркал настоятеля. Она поставила его поустойчивее, прислонив к стене. Последовала долгая пауза, потом Чабб сказал:
— Ну, как хочешь, — и она услышала удаляющиеся шаги.
Кит судорожно вздохнула. Что же ей делать? Она не может и дальше тут прятаться. Но ей совсем не хотелось встретиться лицом к лицу с одноклассниками. Ей все равно, жаль Чаббу или нет. Все изменилось.
И тем не менее она могла бы это сделать. Снова надеть школьную форму, опять притворяться и позволить им увести себя в школу. Но она уже не могла представить, что сможет жить прежней жизнью. Возврата нет.
Но что сказал настоятель? Что она могла бы жить с ним как его дочь и обучаться магии? Уж лучше что угодно, только не это.
Кит стояла так долго, что у нее разболелся бок. Она осторожно вернулась в комнату. Что она может сделать — так это одеться, тогда она, по крайней мере, будет готова. Она же не может бежать по улицам в одной рубашке.
Кит натянула окровавленную одежду. Все казалось незнакомым, словно она попала в другой мир. Ей казалось, что ее преследует призрак ее другого «я» — маленькая девочка, которая становится старше, в платьях из парчи, с широкими юбками, с длинными волосами, спадающими на плечи. В возрасте Кит ее мать уже была замужем. Кит еще могла представить свое прошлое в качестве девушки, но будущее оставалось ужасающе неведомым — словно дверь, открывшаяся в пустоту.
Ей нужно поговорить с настоятелем, и как можно скорее. Он — единственный человек, который знает, кто она. Может быть, он ушел в церковь, подумала девочка. Туда-то она и отправится, воспользовавшись потайным ходом.
А может быть, настоятель оставил ей записку, указав, куда ушел? Она обвела взглядом комнату. Все было, как обычно. Ни к чему не притрагивались. На письменном столе лежали какие-то бумаги и открытая книга, страницы которой были исписаны его почерком. Кит взглянула на странные значки.
Енохианский язык.
Как много времени прошло с тех пор, как Кит начала заниматься этим сложным языком. Она отставила его, как только появилась такая возможность. Кит медленно листала страницы, пытаясь найти что-то вроде сообщения, но на это не было и намека. Когда же вернется настоятель? И что случилось с Саймоном?
Ей вдруг пришло в голову, что он сбежал. К своей матери и лесам. Она ощутила что-то вроде зависти. По крайней мере, Саймон знал, куда ему хочется уйти.
Кит застегнула куртку и остановилась, внезапно ощутив страх при мысли, что ее увидят. Она усомнилась, похожа ли еще на мальчика, но тут вспомнила о зеркалах. Подойдя к потайной двери, она вытащила оттуда одно. Это было самое высокое, которое стояло на ножках, — то самое, перед которым она фехтовала со своим отражением, как с противником.
Она подтащила его к единственной свече, которая еще не погасла. Потом сняла с зеркала завесу.
Мир словно бы покачнулся, а потом встал на место. Кит споткнулась и чуть не упала. В зеркале отражалась девочка, которую Кит никогда прежде не видела. Девочка такая странная, что Кит едва понимала, на что именно она смотрит. Она сделала стремительное движение рукой, чтобы не упасть, и фигура в зеркале протянула свою руку к Кит. У нее были бронзовая кожа, непослушные темные волосы и глаза чернее ночи. Одежда была какой-то диковинной, так что трудно было догадаться, что это девочка. Но Кит знала.
В ушах у нее так зашумело, словно вода ринулась из желудка к горлу, и Кит сделала шаг назад. Поверхность зеркала сияла холодным блеском. Отражение исчезло. Схватив покрывало, Кит набросила его на зеркало. Она почувствовала, как у нее подогнулись колени, и схватилась за спинку стула.
«Ничего не было, — сказала она себе. — Игра света. Или один из демонов настоятеля». Однако размышлять об этом некогда. Одно было несомненно: ей нельзя оставаться в этой комнате. Сюда придут члены церковной коллегии, и кто знает, какое еще колдовство и магия таятся здесь? Ей некуда пойти в городе, кроме церкви. «Настоятель», — подумала она. Ей нужно найти настоятеля, а он должен помочь ей решить, что делать.
Кит взяла свою шпагу. Ее знакомое прикосновение успокаивало. Дрожа от страха, она вернулась к потайной двери. Ей сделалось не по себе, когда она заглянула в темноту за потайной дверью. Там другие зеркала, и как знать, что в них скрыто? Но это ее единственный выход из комнаты. Она шагнула вперед, удостоверившись, что гобелен вернулся на место, и, тихонько бормоча молитву, вошла в темноту потайного хода.
Хальм после одиннадцати часов вечера был не лучшим местом для прогулок. Кейт надела темно-серую куртку с капюшоном и джинсы. Она достаточно высокая и худенькая, чтобы ее можно было принять за мальчика, а если еще опустить капюшон — будет совсем хорошо. Она стояла перед зеркалом, рассматривая себя, потом протянула руку и слегка наклонила его, чтобы какие-то необычные отблески и тени не искажали ее отражение. Вдруг ей показалось, что она видит что-то странное, но когда поднесла руку к зеркалу, это видение исчезло. «Снова мне что-то мерещится», — сказала она себе и наклонилась, чтобы завязать шнурки. Она всегда носила кроссовки — вдруг придется бежать. Она бегала быстрее всех в классе.
На площади какие-то юнцы трясли банками с немецким пивом, обливая друг друга пеной. Кейт прошла мимо них с опущенной головой, но один из парней отделился от группы.
— Куда это ты идешь? Эй, ты, куда идешь?
Не обращая на него внимания, Кейт сунула руки в карманы. Он был так близко, что она видела пушок у него над верхней губой и чувствовала запах засаленной одежды, обрызганной пивом. Когда она проигнорировала юнца, он отступил к своим и отпустил какую-то шуточку, вызвав смех дружков.
На главной улице какая-то бочкообразная старуха стояла перед объявлением, висевшим на стене церкви. В нем говорилось: «Читай постоянно Библию, дабы не утратить истину». На женщине был шерстяной свитер, надетый под армейский мундир. Агрессивно выпячивая подбородок, она выкрикивала всем, кто проходил мимо:
— Вы меня осуждаете? Вы меня осуждаете?
К счастью, уже подходил автобус, и Кейт села в него. Но и в автобусе было не лучше. На следующей остановке вошел мужчина, размахивавший пивной банкой, и стал, шатаясь, пробираться по проходу, на ходу проливая пиво.
— Тьфу, — произнес он несколько раз.
Кейт отодвинулась на своем сиденье, когда он проходил мимо. Она ощупывала содержимое маленького рюкзака, который захватила с собой. На всякий случай она положила туда складной нож и фонарик.