Аля задумалась. Покрутила головой, отчего ее каштановые кудри взметнулись густой волной. Усмехнулась.
– Все-таки ты – язва, Саша, – сказала она.
– Я стараюсь, – похвастался он.
– Ты знаешь, у меня никогда не было знакомых журналистов. Художники были, ученые, коммерсанты, даже писатель один. А журналистов не было. Интересная, наверно, профессия. Забавная.
– Обхохочешься, – подтвердил Саша.
* * *
– И все-таки одной из главных человеческих добродетелей я считаю терпение, – сказал как-то раз Иннокентий.
– Эко ты хватил! – удивился Саша.
– А что?
– Никому больше не рассказывай про такое, вот что. Про терпение в нашей стране даже рассуждать неприлично. И так натерпелись уже по самую маковку, причем – всем социумом. В семье повешенного, между прочим, технология производств веревок – не самая любимая тема разговора. Это не я говорю, а народ…
– Ах, вот ты о чем, – сказал Иннокентий. – Так я не про это терпение. Это как раз не терпение, это – инертность. Неспособность принимать решения. Лень души, если хочешь. Надежда, что все обойдется и образуется само собой. Чувство стойкое и, безусловно, затягивающее. Терпение, Сашок, – это другая, более философская категория. Это, если хочешь, отношение к жизни. Ко всем ее проявлениям, радостям, горестям, дарам, потерям и так далее. Отношение к судьбе, к божественному началу, определяющему судьбу. Тут много всего… Давай-ка я расскажу тебе еще одну историю…
– Притчу? – уточнил Саша.
– Самую настоящую. Ну ладно, слушай…
В одной сельской местности в стране Индии жил великий мудрец и маг. Ничего себе жил, добавлю, имел все, что хотел, но хотел он не больше того, что ему действительно было нужно. Поэтому люди и называли его мудрецом. Речь, впрочем, не об этом… Итак, неподалеку от дома мудреца была деревня.
А жил там один крестьянин. Из самых завалящих в хозяйственном смысле. Ничего у него не ладилось. Пойдет за дровами в джунгли – топор сломает, начнет поле пахать – буйвол ногу подвернет или плуг треснет, словом, вешаться впору. А ему даже повеситься страшно – вдруг веревка оборвется, ноги переломает, и кто за ним потом будет ухаживать? С женой-то, понятно, он не ладил, какая может быть жена у такого мужа, с таким мужиком и святая начнет за ляжки кусать… Отчаялся, в общем, наш крестьянин. Совсем ему жизнь не в радость. А тут – случай.
Повезло ему. Пошел мудрец купаться на озеро и начал тонуть. Крестьянин этот оказался рядом и вытащил. Мудрец ему на радостях – проси, мол, чего хочешь. Хочешь, золота тебе дам или в ученики к себе возьму…
– Он рисковал, – заметил Саша.
– Кто, крестьянин? – удивился Иннокентий.
– Мудрец. Вдруг бы действительно в ученики пошел. Тут бы и кончилось все философское спокойствие мудреца.
– Ну, не так уж он и рисковал. Знал людей все-таки. Словом, крестьянин попросил у него вот что: сделай, мол, так, Мудрейший, чтобы каждое мое желание исполнялось, а то ничего у меня не получается. «Хорошо, я подумаю, чем тебе помочь. Приходи завтра ко мне», – сказал тот. На следующее утро крестьянин пришел. А мудрец говорит: «Есть, мол, у меня один талисман, к нему – заклинание, способное вызвать могущественного духа Ханси. Тот может исполнить любое желание. Если хочешь, я тебе все это дам. Но помни только одно: дух все время должен быть занят исполнением твоих желаний. Значит, ты все время должен чего-то желать. Иначе, если он останется без работы, он тебя съест…»
Крестьянин, понятно, обрадовался: мол, не беспокойся, Мудрейший, да у меня, мол, желаний хватит на сотню духов, никто без работы не останется, натерпелся за свою непутевую жизнь…
– Понятно, – сказал Саша. – И на сколько хватило этого бедолаги с его желаниями?
– Пару месяцев выдержал, – ответил Иннокентий. – Начал он по-простому, мол, забор поправить, поле вспахать, воды принести, хижину подлатать. Дух – под козырек, а на следующее утро докладывает: все сделано. Потом крестьянин сообразил, конечно, на кой черт ему сдалось это поле, забор, старая хижина, когда дух Ханси выполняет любые приказы. Тут он сразу захотел дворец, золота полные подвалы, дев прекрасных и трепетных, вин заморских… Зажил в общем.
А через два месяца проснулся и понял, что хотеть-то ему больше нечего. Просто, как назло, нечего! Не знает он, чего еще пожелать. Но и помирать не хочется… Испугался в общем. Снова побежал к мудрецу. Мол, Учитель, спаси, избавь от твоего подарка, ничего мне не нужно, ни дворцов, ни золота, дай только пожить на белом свете. Сожрет ведь проклятый дух и тапочками не подавится!
А дух уже за ним поспешает. Ага, кричит, дело к обеду движется, где мой откормленный хозяин? «Погоди, дух, – говорит ему мудрец. – Видишь, бегает собака, хвост колечком. Распрями-ка ей хвост напоследок». Тут Ханси и занялся. Только распрямит, а хвост опять скручивается. Так и бегает за собакой. Через год надоело могучему духу Ханси собачий хвост крутить…
– А уж собаке-то как он надоел, надо думать… – вставил Саша.
– Наверняка. Но собак редко спрашивают об этом… В общем, приходит он к мудрецу и говорит: «Отпусти меня, ради бога, обратно в подземное царство, а я, так и быть, не буду этого бедолагу есть, пусть живет. Пусть забирает себе и дворец, и золото, только отпусти меня, Мудрейший…» На том и порешили. Такая сказка…
– Хорошая сказка! – одобрил Саша. – Только не– справедливая.
– Почему?
– Получается, крестьянин – дурак дураком, а ему и дворец, и золото, и наложниц. За какие заслуги, спрашивается?
– За заслуги дают ордена. И то чаще не тем, кто их заслуживает. А жизнь вообще – штука несправедливая, – сказал Иннокентий.
– А какая?
– Своеобразная. Это слово больше подходит.
– И все равно, – не сдавался Саша, – как-то не гладко получается…
– Ага, ты еще скажи: вот я бы на месте этого крестьянина уж пожелал бы так пожелал!
– Хотелось бы… Но после здравого размышления, пожалуй, не стоит. По сути, пожелал бы я не намного больше, чем тот крестьянин. Желания наши просты и примитивны, ты это хотел сказать?
– В том числе.
– Разве что полетать по Вселенной, посмотреть… – размышлял вслух Саша.
– Между прочим, это всего лишь дух, – заметил хранитель. – Довольно дикий и крайне необразованный. Уж никак не профессор астрофизики.
– Или, допустим, стать властелином мира?
– Это только одно желание, – заметил хранитель. – Хватит, чтобы прожить день.
– Тогда – не знаю… Тогда – совсем хорошая сказка. И даже со счастливым концом, – согласился Саша.
– Это не сказка, между прочим.
– Неужели быль?
– И не быль, конечно.
– А что?
– Точка зрения, – ответил хранитель, доставая из воздуха очередной огонек и закуривая очередную вонючую папиросу.