– Из словенских племен, населяющих Гардарику, получаются плохие рабы, – заметил Якоб. – Люди здесь слишком гордые. Может, они и покорны судьбе, но своим господам точно не хотят покоряться.
– Покорен раб или нет – это зависит от господина. А уж обломать мальца… Не думаю, что это будет так трудно.
– Говорят, хитрые поличи, сведущие в чародействе, знают, где спрятаны пропавшие сокровища прежнего владетеля Юрича. Харальд Резвый долго искал их, но не нашел.
– Кто говорит? – уточнил Рорик.
Дядька подумал, почесал нос и пожал плечами:
– Многие говорят…
– Когда говорят многие, спросить оказывается не с кого, – бросил Рорик. – Да и откуда у здешнего князя взялось бы богатство? Собирая дань с окрестных племен много не скопишь. Ты сам видел – в лесах живут, только лесом и кормятся.
– Не скажи… Добруж умел выжимать дань не хуже конунга Харальда. А проходные пошлины с торговых гостей, а доходы от торжищ, а набеги на соседних владетелей? К тому же, когда отец Добружа пришел с дружиной садиться на здешние земли, он наверняка был не с пустыми руками.
– Опять – говорят? Кто-то и когда-то?
– А всегда что-нибудь говорят, – не растерялся скальд. – Дело дураков – всегда говорить, дело умных – слушать и отсеивать правду от лжи как шелуху от зерен. А я повторю тебе – у прежних владетелей Юрича могли быть собраны большие богатства, но я не слышал, чтобы их кто-нибудь находил…
Рорик слушал вполуха. Золото его не заботило. Слава, честь, уважение ярлов и воинов – вот что важно! А золота у него своего достаточно, сокровищница фиорда полна еще со времен отца Рагнара и деда Рорика.
Про несметные сокровища пропавшего князя, прежнего владетеля гарда Юрича, он слышал и раньше, кто не слышал про них? Молодой ярл не слишком доверял слухам. Конечно, у князя Добружа наверняка было припрятано в тайном схроне и золото, и серебро, какой владетель обходится без казны? Но так ли уж много его припрятано? Слухи, молва – они всегда склонны преувеличивать, а уж что касается чужого богатства – тем более.
Да и когда их искать, эти сокровища? Времени до зимы осталось всего ничего – только-только вернуться в фиорды.
– Что-то я не совсем понимаю тебя, Якоб…
– Почему?
– Уж не ты ли только что учил меня рассудительной осторожности? – спросил Рорик, сдерживая торжествующую ухмылку.
– И чего?
– Так учил или нет?
– Учил, – подтвердил скальд. – И буду учить, пока жив.
– А чем ты теперь занимаешься? Не ты ли подбиваешь меня искать какие-то призрачные сокровища, когда время уже наступает на пятки?
– Ну… – Якоб подумал, подумал и виновато покрутил головой.
Он так и не нашел что ответить. Фыркнул в усы, заулыбался, еще больше скривив перекошенное лицо.
– Хорошо призывать других к терпению и рассудительности, самому забывая про них при первом же случае. Существуют сокровища Добружа или нет – только боги знают, – уже откровенно ехидно подытожил Рорик. – Да и мальчишка вряд ли что-нибудь знает, слишком маленький. Такие тайны не доверяют несмышленым детям, у которых все мысли скачут на кончике языка, как блохи на шелудивой собаке. В любом случае, если мы начнем искать княжий клад, то задержимся в Гардарике, а это нам никак нельзя. Можем дождаться, что реки встанут льдом, тогда вообще не уйти. И на зимовку у нас нет припасов, ты знаешь. Я не хочу погубить дружину и корабли, гоняясь за какими-то сомнительными богатствами.
– Все-таки, надо хотя бы выспросить у него.
– Выспросим. Только это можно сделать и вернувшись к берегам фиордов.
– Можно и так, – примирительно согласился Якоб.
Рорик еще помолчал, потом сильно хлопнул себя по ляжке:
– Сын Сельги, надо же… Отец будет доволен в Асгарде… Да, пусть пасет свиней! Я так решил! Потом – посмотрим. Только проследи за ним, чтоб он остался жив и не убежал. Раз ты настаиваешь, мы спросим его о сокровищах.
– Пусть будет так, ярл! – подтвердил старый воин.
Он словно бы сам ощущал томление названного сына. Тоже когда-то был молодым, помнил это неопределенное брожение ума, когда хочется всего сразу, только непонятно чего. Брожение ума – лучше не скажешь, думал старый скальд, глядя на огненный танец костра.
Определится, конечно. Молодой ярл хороших кровей, пусть ему никогда не сдвинуть чары за веселым столом, если это не так! Поколения победителей, бравших в жены лучших, красивейших дочерей таких же ярлов и победителей, выковали эти крепкие, как клещи, руки, резвые, упругие ноги, грудь, вместительную, как кузнечные мехи и широкую спину, не знающую усталости ни в беге, ни в гребле. Все дано его любимцу Рорику – ум, сила, храбрость, особая смекалка предводителя ратников. Просто молод еще, слишком молод, вот и томится.
Молодость не умеет хотеть, с годами начал понимать Якоб-скальд. Пока не умеет. Обычно считается, что именно молодость переполнена желаниями и стремлениями, но это лишь кажется, однажды пришло ему в голову. Просто люди видят постоянное юное кипение и принимают его за нечто другое. Тогда как юность всего лишь бурлит от переизбытка сил, толком не понимая, для чего даны человеку силы, еще не умея направить их в русло побед и заслуг…
Брожение ума… Странно устроена жизнь человеческая! В молодости человек может все, хотя не знает, куда направить силу, а к старости определяется в своих желаниях, но многого уже не может…
– О чем задумался, Якоб? – перебил его мысли Рорик.
– Так. Ни о чем…
– Или ты все еще мечтаешь запустить руки в сокровища лесного князя?
– Пусть смрадная великанша Хель, мать Локи Коварного, подавится этим золотом, – проворчал дядька. – Ты прав Рорик, лето кончается, скоро ударят первые заморозки. Нам нужно возвращаться в фиорды…
Якоб-скальд отправился спать, а ярл Рорик снова сидел в одиночестве у затухающего костра. Время от времени он подбрасывал на угли немного хвороста, и скоро из багряных углей пробивались веселые, кривляющиеся языки, жадно облизывая новую добычу. «Вот так же будут гореть головешки на пепелищах богатых гардов, которые он возьмет на меч!» – представлял Рорик. Свист стрел, лязг клинков, удары сталкивающихся щитов, воинственные кличи наступающих воинов – все это виделось ему в рыжем пламени.
А в Гардарику он больше не вернется, говорил себе ярл. Нечего делать в этих глухих холодных лесах, не счастливых для его рода. Уж лучше ходить набегами в западные страны, огибая на деревянных драконах земли дружественных данов. Там и селения богаче, и водные пути короче, и люди разучились защищать себя сами, надеясь на помощь далеких правителей.
Утром дружина свеонов снова стронулась с места. Воины взялись за весла, мерно, складно гребли. Ладьи уходили все дальше и дальше на закат солнца.