– Я не работаю в «Русском космосе», – сдержанно ответил Сенин.
– Как? Уже нет?
– Уже нет. Я опять полицейский.
– Что? – Рубен озадаченно заморгал. Все восторги сошли с его лица, как грим. – Не понял. А… что…
– Я заложник. – Сенин слабо улыбнулся.
– О, черт… – Рубен даже слегка отшатнулся. Совсем немного, но Сенин заметил.
Рубен всё понял. Настолько хорошо понял, что обошелся без уточнений типа «как тебя угораздило». Но уйти просто так ему теперь, видимо, не позволяло воспитание.
– Ну, что ж… Не переживай. Ты тут недавно? Полицейских обычно сразу отпускают.
– Я знаю. Всё в порядке. А ты какими судьбами?
– Да вот. – Рубен скованно повел плечами. – По специальности.
– Лечишь общество?
– Да нет, на этот раз просто консультирую.
– Кого? Ты тут вообще на чьей стороне?
– Ну, как сказать…
– Да так и скажи! Что ты всё юлишь да ерзаешь?
– Я… я на стороне разумной экономики. В общем, на стороне коренного населения.
«Вывернулся», – мысленно усмехнулся Сенин.
– Может, пойдем, поболтаем? – предложил Рубен.
– Пойдем, – пожал плечами Сенин. Он смекнул, что «поболтаем» сулит ему какую-нибудь маленькую нечаянную радость – кружку пива, например. Почему бы нет?
Так и вышло. Рубен провел его мимо охраны в гостевую комнату – ту самую, где Сенина снимали на камеру.
– Тебе не влетит за контакты с заключенными? – поинтересовался он.
– Что ты, это же моя работа! – усмехнулся Рубен. – Я обязан как можно больше говорить с людьми – с разными людьми, заметь.
– Отличная работа, – пробормотал Сенин. – Знай себе лясы точи в курилке…
– Ага. – Рубен склонился над шкафчиком с напитками. – Коньяк сейчас будет в самый раз, как ты думаешь?
– Ты еще спрашиваешь?
– Ну, рассказывай. – Рубен поставил перед Сениным рюмку. – На кой черт ты вернулся в полицию?
– Так… – Сенин пожал плечами. – Устал смотреть, как жизнь идет мимо.
– Романтик, – покачал головой Рубен. – Не ожидал от тебя.
– Не ожидал? А себя-то представь на пенсии. Вот сейчас ты важная шишка, консультируешь вождей революции. И вдруг – раз! – и ты овощ в огороде за синим заборчиком.
Рубен почесал макушку. Усмехнулся.
– Ну, да… С трудом представляю. Как тебя жена-то отпустила?
– Поворчала. – О том, что жена вот-вот родит, Сенин, конечно, умолчал.
Рубен некоторое время смотрел ему в лицо. Затем снова усмехнулся.
– По-моему, – сказал он, – ты никак не можешь отделаться от мысли, что я ныне твой, так сказать, враг.
– О, нет, не волнуйся! А впрочем, разве не так?
– Не так. Лично у тебя тут нет врагов, запомни это. Разве тебя оскорбляют, плохо содержат?
– Как бы меня ни содержали, я всё же в плену, а не в гостях.
– А ты думай, что в гостях. Да, ты в гостях, сидишь вот, коньяк пьешь. Уйти не можешь – это да, так считай, что просто дороги занесло. Оно так и есть, и вся эта свистопляска – не более чем политико-экономическая непогода. Кого в ней винить? Господа бога?
– Если тут совсем нет плохих парней, – вкрадчиво произнес Сенин, – то, значит, всё тут хорошие.
– Примитивно, но, по сути, верно.
– Зачем же хорошие парни друг в друга стреляют? Почему гибнут люди?
– Дружище! – Рубен снисходительно улыбнулся. – Тебе ли объяснять? Там, где много оружия, всегда гибнут люди. Вывали сейчас грузовик пистолетов посреди самого мирного города Земли – и там начнут гибнуть люди.
– Не могу понять, – Сенин откинулся на спинке кресла и оглядел Рубена, – ты сейчас искренен или просто хорошо оплачен?
– Если бы я не верил в свое дело, – медленно проговорил Рубен, – я бы сюда не пришел. Ни за какие деньги.
– Браво. – Сенин пару раз хлопнул в ладоши. – И в чем же состоит твоя миссия? Открой мне сокровенные тайны своего учения.
– Ты зря ехидствуешь. Между прочим, речь о живых людях, об их житье-бытье, о котором, наконец, кто-то позаботился. Ты видел, как выглядят местные поселения?
– Видел. Обычные трудовые лагеря.
– Вот именно! И что, так должен выглядеть этот золотоносный край? Горняк, через руки которого в день проходит по килограмму золота, должен ходить на двор, чтобы пописать?
– Да, это печально. Уместнее был бы теплый позолоченный унитаз.
– А это не смешно. Дело в том, что половина акций этих приисков принадлежит Федерации. Кто же еще должен обустраивать этот мир, как не Федерация? Так вот! – Рубен сложил фигу. – Все эти годы правительство не развивает Элдор, а лишь качает из него ресурсы. Всё развитие – это несколько жалких грязных больничек да киноклубы с дырявыми крышами.
– Ну и ладно, – пожал плечами Сенин. – Сюда люди разве кино смотреть прилетают? Они прилетают деньги зашибать!
– Деньги они зашибают, это да. Но ты и сам знаешь, как хитро формулируется контракт. Вход рубль – выход десять. Здоровые люди вынуждены терять здесь и здоровье, и лучшие годы, отрабатывая контракт. Им как-то приходится жить. А жизнь, как мы уже выяснили, дерьмовая.
– Почему же частники не наведут порядок? Они ведь тоже имеют акции.
– А оно им надо? Речь-то идет не о казино и ювелирных магазинах, а о социальных программах, которые заведомо убыточны. Кстати, у частников людям получше – и страховки посолидней, и контракты человечнее.
– Так что надо-то твоим вождям? Я как ни пыжусь, всё не пойму. Крыши в киноклубах починить?
– Что надо? Да всего-то откорректировать финансовые потоки, которые слишком уж разлились. Прямо какое-то денежное половодье.
– Что ж тут плохого, когда люди тонут в деньгах?
– Плохо то, что всё впитывается неизвестно куда. В конце концов, ты прав, люди сюда не роскошествовать летят, а работать. Но видно же, как вокруг вьются разные сомнительные личности. Всем видно, даже глаза протирать не надо. Какие-то странные попечители, какие-то общественные управляющие. И сосут, сосут, сосут! Слишком много левого народа присосалось к золотым жилам, какие уж тут социальные программы!
– И всё-таки, – Сенин многозначительно покачал опустевшей рюмкой, – всё-таки здесь убивают, здесь захватывают заложников. Не вяжется с заботой о трудовом народе.
– Да, убивают. – Рубен вздохнул и сбавил пыл. – Совсем немного, изредка. Я тебе честно скажу – здесь и дальше будут убивать, хватать заложников, взрывать корабли. Но немного, самый минимум. Войны здесь уже нет и, наверно, не будет. Война теперь идет в Парламенте Федерации, в Ассоциации профессиональных союзов, в Гильдии горняков. Там лишнее слово – тут лишний выстрел. Элдор будет болеть, как язва. До тех пор, пока его не вылечат. Ничего, дожмем. И это только начало. Я уже знаю, где будет новая вспышка.