— Что ты видел, Олег? Что она закрыла глаза и перестала шевелиться? Биологическая смерть — постепенный процесс, и разве ты знаешь, за какой чертой он становится необратим? Наконец, не забывай разницу между Ведомством и районной реанимацией.
— Я не могу понять... Для чего вы это сделали?
— Неужели тебе больше не о чем сейчас подумать, Олег? — укоризненно проговорил Директор. — Девушка настоящая, не клон, не двойник — что еще нужно?
Я посмотрел Надежде в глаза. Она, без сомнений, была настоящая.
— Идем, — сказал я ей. Затем обернулся к шефу и уже на ходу бросил: — Я сейчас вернусь!
Я пошел, затем побежал, не выпуская ладошку девушки из своей. Вместе мы вышли на край обрыва.
— Подорожник! — крикнул я и замахал руками.
На мой крик обернулись, пожалуй, человек двести. Все они увидели нас. Все поняли. Кто-то побежал за погонщиком.
Надежда первая заметила, как он появился, растолкав людей руками, остановился на мгновение — и помчался к нам, рискуя споткнуться и полететь кувырком. Она высвободила руку, спустилась с обрыва и тоже побежала навстречу ему. Я хотел быть сейчас рядом с ними, но почему-то не мог двинуться с места. Я просто стоял и смотрел, как они бегут друг к другу и все расступаются перед ними.
Чудо все-таки свершилось. Даже для меня это было чудом, а для погонщика и всех остальных — вдвойне. Я вспомнил, как Подорожник убеждал меня, что Надежда не может погибнуть. На то она и Надежда. Я пытался разубедить его, но именно он, а не я, оказался прав.
Директор неспешно вышел из-за деревьев и встал рядом. Некоторое время мы молча смотрели на погонщика и девушку, застывших в объятии посреди огромной людской массы. Люди обступили их, что-то кричали, смеялись.
— У них впереди еще много горя и много крови, — проговорил Директор. — Будут и дикие орды кочевников, и кровавые тираны, и жестокие войны. Говорят, человек рождается во грехе, ну а человечество — тем паче. Никому не удалось избежать этого, во всех уголках Вселенной человек разумный повторяет каждый свой шаг. Но это их путь, и они должны сполна испытать его. А тебе, Олег, здесь больше делать нечего. Эти люди обойдутся без тебя, они поймут, что им делать, они научатся жить. Пойдем, пока на нас не смотрят.
Я кивнул, но не тронулся с места. Я думал: «Неужели через сотни или тысячи лет здесь тоже поднимутся огромные города, пролягут дороги и люди станут совсем другими?»
Мы повернулись и уже сделали первый шаг, как вдруг меня остановил крик Подорожника.
— Олег! — Я быстро обернулся и увидел, что все смотрят на меня. — Олег, ты вернешься?
— Вернусь, — беззвучно прошептал я.
Я не лгал, я на самом деле собирался вернуться к ним. Мы наверняка встретимся. Пожалуй, это произойдет не здесь, а, может, за миллионы, миллиарды световых лет отсюда и в бог знает какие времена. У нас впереди вечность — еще будет случай встретиться.
И я буду ждать этой встречи — ждать каждый день. Пусть долго — меня это не смущает. Мне есть чем заняться во время ожидания. Буду тащить свой крест — ездить в экспедиции, ставить штамп «секретно» на папках с документами, трепаться в столовой с Петькой Алексеевым, пытаться понять, кто из моих женщин мне дороже. А потом выйду на пенсию, стану ходить по школам и, если разрешат, рассказывать, как в молодости случайно попал на другой край Галактики. И никто не удивится — я ведь из Ведомства.
По крайней мере, отныне я знаю, куда иду.
— Нам пора, — строго произнес Директор.
— Я вернусь! — крикнул я и помахал рукой. — Не забывайте меня. Мы встретимся через миллион лет или раньше!
Спустя секунду мы скрылись за деревьями. Уходя, я был уверен, что Подорожник и Надежда поверили мне. Ведь я никогда не лгал им.