Думать было особенно нечего. Нужно, пользуясь случаем, бежать отсюда поскорее. Глинский, без сомненья, вел дрянную игру, он и не был способен на другое. Но здесь Васин не смог бы препятствовать ему, даже если бы очень захотел. А он не очень хотел. Пусть этим занимается местная милиция, или полиция, или что у них там... Хотя, если по чести, Васин тоже должен приложить к этому руку. Но только не здесь. Только дома, где все привычно, где чувствуешь себя хозяином, а не ожившим мамонтом.
Говорил Глинский убедительно. А вот насчет секретного Департамета у Васина были сомнения. Где гарантии, что его отправят именно домой, а не в тот же социзолятор, например? Где гарантии, что предсмертная речь Коржикова вообще не была бредом от начала до конца?
– А как бы мне убедиться, что вы действительно отправите меня домой? – осторожно поинтересовался Васин.
– Друг мой, а что мне еще с вами делать? Подумайте хорошенько. Тем более, что это будет совсем не трудно – установка работает, канал в нужное вам время налажен и функционирует. Ну истрачу на вас одну переноску, но это же сущая мелочь. Кстати, раз вы спрашиваете, стало быть, вы уже почти?..
– Почти, – согласился Васин. – Разберемся еще с одним вопросом и будем считать дело решенным. Иван Гирин тоже у вас?
– Кто это? – удивился Глинский. – Очень знакомая фамилия. Постойте, а не тот ли это следователь прокуратуры, который с вами...
– Тот-тот, – поспешил заверить его Васин.
– Но при чем здесь он?
– При том. Мы вместе попали сюда и хотели бы вместе удалиться. Если я уйду, а он останется здесь, мне будет сильно не хватать его.
– Вы хотите сказать, что вас здесь двое? – На лице Глинского проступило искреннее изумление и недоверие.
– Именно так.
– Ну, нет, – растерялся Глинский. – Этого не может быть. Мне бы сообщили. Нет, это совершенно исключено. Приборы засекли бы второй всплеск. Мне бы обязательно сообщили.
– Вы уверены?
– Совершенно точно. Ну, хотите, еще раз спрошу у своего консультанта? Хотя это ни к чему.
– Значит, он остался там, – медленно проговорил Васин, – а я, как последний идиот...
– Не знаю. Может, и там. А может... Нет, это вряд ли... Да не переживайте вы так. Скоро будете дома. Но я так и не услышал от вас согласия. Вы скажете, где установка?
– Да, – ответил Васин. Ему уже было все равно. – Скажу прямо сейчас. Она в подвале Института магнетизма.
– Я так и знал, – с досадой проговорил Глинский. – Но там несколько корпусов, и в каждом – гигантский подвал, целый подземный город, несколько этажей!
– Я знаю точный адрес. Номер сектора... Или бокса, не помню. Там в сумке мой диктофон, на кассете запись разговора с Коржиковым. Он подробно все рассказал мне.
– Отлично, – повеселел Глинский. – Мы отправимся туда сегодня ночью. Вы, надеюсь, с нами?
– Это еще зачем?
– Как только мы убедимся, что вы нас не обманули, мы отправим вас домой. Сейчас же. В ту же минуту. Домой!
* * *
До вечера Васин слонялся среди фонтанов и изнывал от безделья и нетерпения. Его накормили, напоили и оставили ждать. Он пытался было изучить окрестности, но как только выходил за границы какой-то условной невидимой зоны, откуда-то появлялся вежливый сектант-охранник и рекомендовал возвращаться обратно.
Он докурил последние сигареты и решил, что теперь-то точно бросит курить.
Видя мучения Васина, кто-то из охраны сжалился и принес ему «экран» – плоский и легкий, как книга, телевизор. Через пятнадцать минут Васин попросил унести его обратно – все было слишко быстро, слишком ярко и совершенно непонятно. От местных программ болела голова и слезились глаза.
Вечером в кронах деревьев зажглись замаскированные фонари. Замелькали блестящие кресты, вскоре бесшумно прикатили три черные угловатые машины. В одной из них приехал Глинский.
– Берите вещи, – сказал он Васину. – Кстати, вот ваш магнитофон. Я прослушал запись и, признаться, очень удручен, что Родиона Терентьевича погубила банальная неосторожность. Он даже фамилию не захотел менять. Представьте, я дал ему фальшивый паспорт с настоящей фамилией – ну не бред ли?
Сидя в машине и глядя на убегающие назад стены тоннелей, Васин с грустью думал, что он так и не увидел толком, какой стала Москва за два столетия. На людей посмотрел, а вот сам город узнать не удалось. Может, попросить Глинского отсрочить отправку на один день и устроить экскурсию?
– Петр Николаевич, – сказал Васин, – Самое интересное я так и не спросил. Кто же убил Малютина, Мамедова? Как это было сделано?
– Я не поддерживаю разговоры на эту тему, – холодно заметил Глинский. – А что, вы собираетесь возобновить расследование, когда вернетесь? Не пытайтесь. Исполнителя вам не найти, сколько ни тужьтесь. Не доросли вы еще до этого...
Глинский угрюмо замолчал. Васину не понравилось его молчание. Он пожалел, что задал этот вопрос.
Тоннели закончились, когда три машины уже выехали из центральной части города. Васин посмотрел назад и увидел мир огней – ярких, цветных, бегущих, летящих, пульсирующих – всяких. По сторонам от дороги тоже были огни – Москва не обрывалась резко, она медленно растворялась островками пригородов и ручейками дорог среди лесов и полей. Но самое главное осталось, конечно, позади.
«Прощай, чудесный, сумасшедший город...» – подумал Васин.
Машины остановились.
– Дальше пешком, – сказал Глинский и выдвинул из приборного щитка плоскую панель с экраном. – Я буду следить за вашими приключениями отсюда.
– Я думал, приключения закончились, – нахмурился Васин.
– Надеюсь, закончились, операция подготовлена на совесть, но мало ли...
Васин положил на колени сумку и машинально потрогал ключи в кармане, как будто ему вот-вот предстояло войти в свой подъезд.
– Старшим в группе будет Фома, – продолжал Глинский. – Постарайтесь не отставать от него. Он знает, как управлять установкой, и сделает все необходимое, когда вы будете на месте.
– Не отстану, – заверил его Васин.
– Ну, тогда, – Глинский печально улыбнулся, – прощайте, товарищ майор. Может, еще и увидимся.
«Вряд ли», – подумал Васин.
Фома – высокий костлявый парень с маленькими глазами – сразу подошел и бесстрастно оглядел Васина с ног до головы, как будто пытаясь угадать, чего ждать от чужака.
– Двигаться быстро и тихо, – сказал он. – Вопросов не задавать.
В группе было, не считая Васина, семь человек. Все «при мундире» – в своих длиннных рубашках-рясах и с крестами, которые, казалось, только мешают им. Кроме того, у некоторых были заплечные сумки, а один из сектантов повесил на шею черный тонко попискивающий приборчик с двумя антеннами, похожими на рожки.