Что я думал в тот момент? Только одно: я умер и попал в рай. А что тут еще подумаешь?
И еще я помнил, как потом сидел на траве возле небольшого живописного водопада. Помню теплый ветерок на лице. Россыпь свежих фруктов неподалеку. Незнакомый человек с благородной сединой и мудрыми глазами сидел напротив – ни дать ни взять какой-то античный философ. Он и одет был в некое подобие туники…
Он задавал мне вопросы, не помню, какие. Знаю только, они были простыми и в то же время какими-то глобальными… Я долго мучился, прежде чем отвечать.
Потом – череда каких-то невнятных образов в памяти – и вот я на борту, совершенно один. И наконец, спасатели в шлюзе…
Как, скажите на милость, мне объяснить все это сержанту-дознавателю? Я мог бы предположить, что это была какая-то научная база, скорее всего, оранжерея… Почему-то я и сам в это плохо верил.
– Я вас слушаю… – Барышня нетерпеливо постучала ноготком по крышке стола.
Я снова вздохнул.
– Это был чартерный рейс в систему Доры, – сказал я наконец. – Я связан коммерческой подпиской и не могу слишком вдаваться в подробности.
– Вы имеете на это право, – согласилась девушка-сержант.
– Да, спасибо… Мы потерпели аварию. Вернее, не совсем аварию… в общем, попали в землетрясение на одной из малых планет. Я остался там один, без связи, в дырявом скафандре. Практически ничего дальше не помню – кислородное голодание, обморок – сами понимаете.
– Понимаю, – кивнула барышня. – Вы даже не помните, кто вас вытащил?
– Буду признателен, если вы сами придумаете что-нибудь, похожее на правду.
– Следственная часть не занимается придумыванием. Нас интересуют подтвержденные факты.
– Не знаю, – я сокрушенно покачал головой. – Если по логике, то поднять меня там мог только алданский патруль, больше некому.
– По логике? – она усмехнулась. – Это очень странная логика. Алданский патруль зачем-то садится на необитаемую планету, причем как раз рядышком с вами. Затем предоставляет, а точнее, дарит спасательное судно и отпускает почему-то к нам. И в каком месте тут есть логика?
– Не знаю, – вздохнул я.
– Все очень странно. Боюсь, мне придется допросить вас более обстоятельно. Более того, я собираюсь получить санкцию на применение спецпрепаратов.
– Воля ваша, – уныло ответил я.
Собственно, их сыворотка правды меня мало пугала. Во-первых, я ничего такого не знаю. Во-вторых, по местным законам предъявить мне совершенно нечего. Разве что нервотрепки не миновать.
– Милая девушка, когда вы закончите мариновать меня тут? – устало спросил я. – Хотя бы примерный срок назовите. Очень хочется домой.
– Это зависит не от меня. Однако ставлю вас в известность: я вызвала биометриста, сутки уйдут только на проверку вашей личности. У нас договор с Федерацией о выдаче беглых преступников, так что этой процедуры вам не избежать.
– Я уже преступник?
– Повторяю – это мы выясним не раньше, чем через сутки.
Тут прозвучал мелодичный сигнал – кто-то хотел к нам войти.
– Ваш биометрист быстро ходит, – безучастно проговорил я.
Моя мучительница, казалось, была несколько удивлена, однако дверь открыла.
И совершенно напрасно она это сделала. Это был, как быстро выяснилось, не биометрист.
В комнату легкой пружинящей походкой вошел худощавый человек в черном костюме. Он обворожительно улыбнулся даме, успев быстрым и цепким взглядом охватить интерьер.
– Примите великодушно мои извинения, – он чуть поклонился, – но обстоятельства таковы, что…
В открытую дверь быстро проникли еще трое. Про их вид могу сказать только одно – выдающаяся безликость. Даже через минуту не вспомнишь, как выглядели.
Барышня попыталась подняться и уже открыла рот, чтобы вслух возмутиться, но «черный костюм» мягко положил ей руку на плечо.
– Не вставайте, прошу вас, – с галантной улыбкой произнес он.
Дальше я услышал сухой щелчок, и девушка застыла, как статуя. Она так и сидела, не шевелясь, не моргая, чуть приоткрыв рот.
Я эти штучки знаю. Наши незваные гости применили блокер – это маленькая и эффективная вещица, запрещенная для ношения гражданскими лицами. Отсюда следовало – либо они не гражданские, либо им плевать на запреты. Даже и не знаю, что для меня лучше.
И когда с блокером сунулись ко мне, я завопил:
– Уберите эту штуку, я сам пойду, куда скажете!
Они усмехнулись и не стали меня мучить, за что я им был благодарен. Зато быстро и проворно обыскали и прощупали внутренности сканером, забрав мои драгоценные часы с банковским доступом. И еще мне на плечо легла рука одного из них. Совсем не больно – если не шевелиться.
Один из пришельцев сразу занялся какими-то манипуляциями с планшетом дознавателя. Через пару минут он объявил:
– Чисто.
– А сервер? – спросил «черный костюм».
– Везде чисто.
– Уходим. – Он аккуратно поправил воротник у парализованной барышни и поцеловал ее безвольную руку. – Это было великолепно, беби. Я пришлю тебе корзину желтых тюльпанов.
Меня взяли за рукав и повели по коридору – энергично, но без излишней грубости. Через открытую дверь дежурки я увидел, что и там сидят двое сержантов с остекленевшими глазами – блокер вышибает из человека дух на полчаса и больше.
Я старался казаться понятливым и покладистым, я чувствовал, что при малейшем моем непослушании мне либо двинут под дых, либо выломают кисть – одним словом, докажут, что следует быть паинькой. Парни действовали неторопливо и уверенно, эдакие ходячие танки. Так, по моим наблюдениям, ведут себя федеральные спецслужбы, но какого лешего федералам похищать меня на территории дружественной колонии?
Утешало одно – мне не свернули шею сразу, а значит, можно надеяться на лучшее. Главное, что скоро все выяснится…
Нуль-пространство,
борт пассажирского яхт-рейсера «Альбатрос»,
28 ноября, 16–00 GTS
– Стало быть, Грач… – Худощавый человек в черном костюме ощупывал меня взглядом так тщательно, словно видел насквозь каждую косточку.
– Так меня называют только друзья, – вежливо соврал я.
– Отлично. Давай станем друзьями. Не против?
– Вам разве откажешь… – болезненно улыбнулся я.
– Итак, Грач, хочу сразу сказать, что ты мой – весь без остатка. Официально ты пропал без вести. Никакого упоминания о твоем чудесном воскресении у спасателей больше нет. Могу устроить так, что ты уже не вернешься из небытия. А могу, наоборот, организовать целую рождественскую сказку: трогательную встречу с близкими, слезы счастья и прочие нежные радости. Что тебе больше по душе?