После продолжительной паузы Сночез сел на стул напротив Аматиса.
– А что же тогда вас интересует, редре? – спросил он с некоторым удивлением.
– Только зеркала, старик, – уже спокойно ответил Аматис, подвигаясь чуть ближе. – Огромные зеркала, которые наводнили города. Я знаю, что тебе об этом кое-что известно.
– Не больше, чем вам, редре, – старик опустил глаза. – Мы только что прошли мимо такого зеркала – я видел столько же, сколько и все.
– Это неправда. – Аматис бросил быстрый взгляд на Влада. – Ты участвовал в темных экспериментах с зеркалами. И ты замешан в истории с таинственным городом на мысе Тан. Это звенья одной цепи. Не советую отпираться, у меня надежные данные.
Сночез сидел, глядя в одну точку, и нервно перебирал пальцами.
– Уважаемый магистр, я действительно ничего не знаю, – пробормотал он.
– Ну, если так, – Аматис сухо рассмеялся и привстал, – я пошел составлять отчет для трибунала. Представляешь, сколько интересного я могу добавить в твою биографию?
«Менты – они везде менты», – подумалось в этот момент Владу.
– Или предлагаю другой вариант, – продолжал Аматис. – Давай добьемся от тебя правды с помощью ваших же темных штучек. Ты даже не представляешь, сколько ваших замечательных идей использует Протекторат.
– Да не нужно ничего… – с досадой отмахнулся Сночез. – Вы не того взяли, редре. От меня вам будет очень мало толку.
– А от кого будет толк? Может, посоветуешь парочку своих друзей из Темной Гильдии?
– Это очень большая тайна, редре, – хмуро ответил Сночез. – Я в самом деле ничего не знаю. И не думаю, что кто-то вам что-то откроет. Никакие угрозы не помогут. Ничего не поможет.
– Я склонен верить в лучшее, старик. Продолжай. Говори все, что знаешь.
– Вам нужен Большой Беледин, редре…
– Что?! – Аматис привстал. – Большой Беледин? Тот самый?
– Большой Беледин – он один, редре. Его потому и называют Большим, чтобы ни с кем не путать.
– Ты, наверно, хочешь меня посмешить, знахарь? А скажи-ка лучше, кому он не нужен – этот Большой Беледин? Скажи, кто не разыскивает его, чтобы свести с ним счеты? Академия, Протекторат, темные, торговая гильдия, полиция – любой немало отдаст, чтобы найти Беледина…
– В том-то и дело, редре, – тихо признался Сночез. – А я попрошу за это очень мало.
– За что? За встречу с Беледином?
– Почти. Я укажу, где его найти. Дальше действуйте сами.
– Так… и что ты попросишь взамен?
– Полную свободу, редре. – Сночез прямо посмотрел ему в глаза.
– Ого! Да ты рехнулся, старик!
– По-другому нельзя, редре! Никак нельзя. Свобода мне нужна, чтобы спрятаться. Я хочу пожить еще лет пять или десять. Если вы поймаете Беледина, он найдет способ отомстить мне. Тюремные стены не спасут меня. Вы же знаете его возможности…
Аматис встал, задумчиво прошелся по комнате.
– А вообще-то… – Он пожал плечами. – При чем тут вообще Беледин? И почему я должен тебе поверить?
– Это все пошло от него, редре, – торопливо заговорил старик. – Это он собрал знахарей по деревням и пообещал всем темным могущество, которого еще не было в мире. От нас почти ничего не требовалось, просто собраться в некоем месте и выполнять простые приказы старших толкователей. Никто не сделал ничего дурного, редре.
– А что это за место? – с подозрением спросил Аматис. – И что были за приказы?
– Это в предгорьях Дервейга, магистр, в очень пустынных краях. Там к нашему прибытию заканчивалось большое строительство. Ведуны называли это место Соцветием. Нам нужно было просто зайти в только что построенный храм и провести там некоторое время…
– Храм… – с презрением повторил Аматис. – Опять храм!
– Простите, редре, конечно, это была лаборатория.
– И что же дальше?
– Дальше что-то стало происходить… – Сночез задумался. – Было страшно. Все вокруг дрожало, меня посещали странные видения…
– Какие видения?! – не выдержал вдруг Влад. Аматис с негодованием посмотрел на него, но старик продолжал вспоминать:
– Мне казалось, что армия неведомых тварей окружила меня. Что дома превратились в огромные утесы, над которыми разевали пасти кошмарные химеры…
Он замолк, переживая воспоминания. Аматис смотрел на него с сомнением.
– И что дальше?
– А? – Старик с трудом вернулся к реальности. Если он и притворялся, то очень хорошо. – Потом – ничего. Мы вышли из храма… из лаборатории, и нас быстро распустили по деревням.
Аматис некоторое время пристально рассматривал Сночеза, и из глаз его прямо-таки сочилось недоверие.
– Интересный рассказ, – сказал он наконец. – Чувствую, что половина сказанного – вранье, но не знаю какая.
– Это правда, редре, – затряс головой знахарь.
– Угу… Думаю, от Беледина мы услышим историю не хуже. Если, конечно, найдем его.
– Найдете, редре! – неистово закивал Сночез. – Это просто. Там же, в Дервейге, на другой стороне газовых болот строится еще один храм Соцветия. Он там. Он постоянно там и не покидает этих мест. Его охраняют вурды-наемники, но для вашей Академии это не слишком серьезная преграда.
– Об Академии даже не заикайся, лживый шарлатан. Я должен обсудить твои россказни с магистратом. Учти, если тебе кто-то и поверит, то свободу получишь не сразу. Только после того, как Беледин окажется в электрической клетке, ясно?
– Ваша воля, магистр, – понуро вздохнул старик.
– Про запуск Роториума слышал, конечно?
– Что-то слышал в городе, – пожал плечами Сночез.
– И какое у тебя об этом мнение?
– Да никакое, редре. Это ведь ваши дела, а у нас в деревне тишь да покой. Зачем нам лишняя головная боль.
– И гурцоры с тобой ничего не обсуждали?
– Не припомню, редре…
– Будь здесь, не своди с него глаз, – приказал Аматис Владу. – И ни слова! Я сейчас приду.
Он стремительно покинул комнату. Сночез сидел за столом сгорбившись, подперев голову кулаками, и не смотрел на Влада. В полной тишине прошло несколько томительных минут.
– Твой хозяин не отпустит меня, – сказал вдруг старик, не поднимая головы.
Влад насторожился, но ничего не ответил.
– Он не отпустит меня ни сейчас, ни потом, – продолжал Сночез. – А значит, ваш Протекторат обрекает меня на скорую смерть. Осталось лишь понять, насколько скорую…
У Влада заколотилось сердце. Смерть старика его совершенно не устраивала, тем более скорая. Он не хотел, чтобы рвалась последняя ниточка, но не знал, как этого не допустить. А время стремительно утекало.