Миоланта заметила, что Кирилл ее разглядывает, и в ее глазах мелькнула тревога. Она поднялась с дивана.
— Сейчас все узнаем, — сказала она. — Я только загружу программу в машину.
Женщина вышла из помещения через неприметную дверь. Кирилл попробовал напиток из бокала. Он был очень ароматным, пузырился на языке, но хотелось привычной горькой водки. Японка не догадалась принести сюда еще десяток «шприцев».
Кирилл встал, прошелся по залу. Аппаратура заговорщицки подмигивала своими лампочками. Он вдруг увидел, что дверь, через которую ушла Миоланта, не прикрыта. Не желая ничего дурного, он заглянул.
Женщина была там. Она держала в одной руке зеркальце, а в другой — какой-то предмет, которым водила про лицу. Со стороны казалось, что она бреется. Кирилл смутился и вернулся на диван, где продолжил знакомство с напитком.
— Ну, садись к терминалу, — бодро сказала Миоланта, вернувшись. Она вновь была прекрасной, просто неотразимой. Кирилл поднялся, но тут у нее на ремне пискнул маленький приборчик, и мужкой голос произнес:
— Мио, тебя вызывают по внешней линии.
— Переключи, — сказала женщина, подходя к одному из экранов.
Возникло лицо маленькой девочки с пухлыми губками.
— Бабушка, ты скоро придешь? — спросила девочка.
— Еще не знаю, солнышко, — ласково ответила Миоланта.
— А что ты мне принесешь? Принеси слоника говорящего, а то мишка совсем уже не рассказывает новых сказок.
— Постараюсь, рыбонька моя…
«Бабушка?! — в ужасе подумал Кирилл. — Ах ты дура старая! Тебя внуки ждут, а ты меня на диваны тащишь!»
Ему стало не по себе, и он поднялся.
— Пошли наверх.
— Что случилось? — искренне удивилась женщина.
— Пошли… меня Дрын там ждет.
Наверху продолжался тот же веселый шумный кавардак. Слышалось, как ржет Дрын, развлекая публику. Маленького лопоухого офицера откачивал в углу медик — соревнование с Дрыном не пошло ему на пользу. Кирилл постарался сразу затеряться в толпе, чтоб престарелая Миоланта больше не брала под руку и не водила пальцами по его лицу.
Через минуту его плеча коснулась Ираида.
— Кирилл, — смущенно сказала она. — Я сейчас уезжаю. Очень жалко, что Сережи с вами нет. Ты не передашь ему кое-что?
— Какой разговор? Давай.
— Вот, — она протянула темно-серую пластинку размером с календарик. Одна сторона пластинки была закрыта непрозрачной липкой пленкой. — Только сам не отклеивай, ладно?
— Конечно.
— И спасибо еще раз за папу. Я так боялась, что вы его не найдете. Я завтра поеду к нему в госпиталь, доктор уверяет, что, вероятно, мы даже сможем поговорить. Я ему расскажу про вас.
Она улыбнулась, взмахнула на прощание рукой и ушла. Кирилла вдруг посетил приступ какой-то странной грусти. «А ведь я больше никогда ее не увижу, — подумал он. — И Хрящ тоже…»
От грусти его отвлек Дрын — веселый, разухабистый, уже прилично набравшийся.
— Чо за деваха? — спросил он. — Познакомишь?
— Это не для тебя деваха. Это Хряща.
— Хряща? Этого корявого…
— Успокойся, она тебе в дочки годится.
— Слушай, — Дрын перешел на шепот. — А узбечки-то — ничего, а?
— Какие тебе узбечки? Это японки. Ты уже мосты наводишь?
— Ну стараюсь. А что?
— Во, дурень! — Кирилл рассмеялся. — А двести двадцать вольт между ног не хочешь получить?»
— Почему? — оторопел Дрын.
— Они роботы, дубина! Специальные роботы для прислуживания.
— Да? — Дрын задумчиво поскреб щеку. — Точно? А я уже зажал одну в углу…
— Поздравляю. Ну и как?
— Нормально, — пожал плечами Дрын. — Дойки такие рабочие… Неужели роботы? То-то она ничего не сказала. Посмотрела так странно и пошла дальше.
— Ну ты комик…
— Только не говори никому дома, — нахмурился Дрын.
— Ты что? Обязательно расскажу. Пусть все знают, что у тебя эротическая тяга к сложной бытовой технике.
Дрын сокрушенно покачал головой.
— Ну ладно… Пошли колдырять, раз такое дело.
— Пошли, — охотно кивнул Кирилл. — Что тут еще делать? Кстати, могу познакомить с одной симпатичной бабулькой. Милкой зовут…
* * *
— А водка у них паршивая… — кисло проговорил Дрын утром, держась за голову. — Хуже, чем у Бодуняна.
— А нечего было лакать литрами, — усмехнулся Кирилл. — Они ж интеллигентные люди, по граммам ее в соки капают.
— Ладно, осядь. На себя бы вчера посмотрел…
Оба находились в машине с зашторенными окнами. Их снова куда-то везли. Кирилл подозревал, что на космодром. Машки не было, ее посадили в другую машину.
— И часто ты здесь проветриваешься? — спросил Дрын.
— А то! Каждый выходной летаю.
— Надо б еще разок сюда… со своей водкой.
— Ага, нужен ты здесь очень.
За окном раздался нарастающий оглушительный свист, скорее даже визг, от которого почти не защитили стекла машины. Дрын сморщился и опять схватился за голову. Кирилл оттянул шторку, выглянул. Точно, это был космодром. За деревьями опускался в клубах дыма какой-то аппарат, виднелись вышки, решетчатые мачты.
— Приехали. Попроси хоть таблетку у кого-нибудь, а то так и будешь мучиться.
— Пивка бы лучше, — покачал головой Дрын. Машина подъехала прямо к трапу. Кирилл вышел и увидел перед собой самый обычный самолет, разве что, какой-то непривычно массивный и приземистый, на очень коротких шасси. Следом подкатила вторая машина, из нее вышла Машка, Спартак, еще какие-то люди.
Прощание получилось чуточку бестолковым, суетливым. Впрочем, Кирилл и не жаждал обниматься и ронять слезы на погоны этих полузнакомых людей. Он только с тревогой поглядывал на Машку, которая была мрачнее тучи.
Спартак пока не прощался — он провожал команду до орбитальной базы. Между тем Дрыну энергично жал руку невысокий лопоухий офицер, маскируя мешки под глазами широкой улыбкой.
Поднялись по трапу, услышали за спиной тяжелый лязг люков. Действительно, самолет как самолет, три ряда кресел… Покрасивее, правда, поинтересней наших. И стюардесса не в юбочке, а в комбинезоне.
Салон был почти пустой, только где-то впереди трое людей странного вида переговаривались, близко наклоняясь друг к другу. Почему-то у всех у них были белые повязки на лицах.
Кирилл захотел поговорить с Машкой, но она с печалью глядела в иллюминатор и отвечала односложно. Ей не хотелось разговаривать.
Засвистели двигатели, самолет начал разбегаться.