А у этих и тогда был не бронепоезд, а предмет всеобщей зависти. Тульчинский поставил задачу деповским еще зимой. И что особенно интересно, оплатил внеурочные работы. Продуктами. Мог и заставить, однако все было проделано исключительно полюбовно. А те уж постарались. Даже настоящие броневые листы где-то достали.
На «Забияке» все было исполнено в лучших традициях еще довоенных инженеров. Бронированный паровоз, два вагона еще и с шестью пулеметами, броневагоны. Не сляпали лишь бы быстрее, а точно знали спецификации. Одно удовольствие с ними работать было. Экскурсии ходили смотреть.
Вот и сейчас на путях стояло заводское чудовище, а не обычная для гражданской войны самоделка. И ведь вроде на вооружении армии бронепоезда не стоят. Или я ошибаюсь? Надо проверить. Ковалев сказал про наличие в ДОНе, но это не армия. С ними проблема. Очень удобно в качестве поддержки пехоты, но исключительно при наличии железки в нужном направлении. В Европе сеть намного более развитая, а здесь до сих пор однопутка.
Транссиб начали достраивать, а здесь дороги не очень. График перевозок выдерживают хорошо, но уже и постороннему видно: со скрипом справляются. Грузопоток вырос, пассажирский тоже. Правда, здесь не было особых потрясений и капитальный ремонт не требовался. Но железная дорога без нескольких путей — сплошное большое горе на войне. Один снаряд или диверсия — и привет. Отойти нельзя. Стой под огнем. Бронемашина лучше, но она не приспособлена для таскания стволов подобного размера. Вон тот, без всяких сомнений, стопятимиллиметровое морское орудие, а на площадке еще и зенитка. Серьезная сила.
Дверь в очередной раз распахнулась, и я поспешно вскочил. Не узнать знакомых лиц, даже в компании с еще несколькими посторонними, надо совсем мозги проспать. Я что, зря вместе с Красильниковым на «Забияке» воевал? Пусть посмеет не узнать старого приятеля.
Срочно «совершенно случайно» заступить дорогу. А то сейчас дружной толпой проскочат мимо — и вся поездка коту под хвост. Мой кореец давно испарился по служебным делам, и где его искать, не представляю.
— А! — сказал при моем виде разрекламированный Ковалевым деятель, притормаживая. — Совсем забыл.
Вид у Тульчинского был усталым и совсем не парадным. Старая полевая форма и капитанские погоны. У большинства офицеров из свиты звание повыше. Ну это если не вспоминать о разнице между копами и армейцами. У первых при переводе в общевоинские подразделения присваивали на два ранга выше. Конечно, если перевод состоялся не по служебным неурядицам. На этой почве они друг друга серьезно недолюбливали: завидно.
— Правильное освещение военных действий — это замечательно, — пожимая мне руку, сказал серьезно. — Ты же привирать не будешь, капитан Темиров, — с нажимом на звание говорит.
Вообще, если бы я точно не знал, встретив где-то в Руси, никогда бы не подумал, что он поляк. Такая обычная славянская физиономия. Я в курсе исторических сведений о происхождении от родственных народов, однако сидит в голове предубеждение. Слишком долго мы слушали о злобных католиках и их происках на нашу исконную землю. Так и представляется противный тип, лупящий невинных деток тяжеленным крестом по головкам и ничего общего не имеющий ни внешне, ни внутренне с благородным русским человеком. Мало ли что я в жизни видел не слишком много представителей данного народа. Мои знакомые поляки очень приличные люди, я точно знаю. А все остальные от рождения подлецы и гады, вынашивающие коварные планы по спаиванию добродушно-наивных русских. Натурально водка, произведенная в Сибири поляками, намного лучше. На себе проверял.
— Военная цензура не допустит, — с не меньшей серьезностью заверяю.
— Радогор говорит, за тобой не уследишь, — с усмешкой сообщил он.
Опа! А справки про меня всерьез наводили. Хочу взглянуть на собственное досье. Толщина волнует.
— Да нет, — подмигивая, говорит Тульчинский, — не интересовался специально. Мы с Нуялисом служили вместе. Прессе у нас почет и уважение. Она должна находиться в самой гуще жизни.
Я так и не понял — это он всерьез или издевается.
— А нельзя ли в таком случае посмотреть вблизи?
— Возьми его к себе, Перекрестов, — сказал Тульчинский полковнику в хазачьей форме. — Пусть посмотрит, на что конница годится.
— На коне сидишь? — недовольно поинтересовался усатый красномордый хазак.
— Приходилось, — дипломатично отвечаю. — Рекорда не поставлю, но и не упаду.
— Вот и прекрасно, — порадовался Тульчинский и двинулся дальше. Для него разговор был окончен.
— Простите, — сказал я уже на улице полковнику, рассматривая неказистого киргизского конягу, врученного мне, — но мы что, попремся прямо через мост? Он наверняка заминирован.
— А мы не догадались, — фыркнул тот. — Сначала пойдут спецгруппы. Пусть погранцы покажут, на что способны.
Они показали. Караулы сняли без выстрелов, если кто и пытался подпалить бикфордов шнур, то результатов мы не увидели. Скорее всего, диверсантам и утруждаться тушением не пришлось. Все было проделано настолько быстро, что на той стороне и проснуться не успели.
Бронепоезд влетел на китайскую станцию совершенно неожиданно для противника. Всего боя и было разоружение роты с двумя выстрелами в воздух. Китайцы покорно сдавали оружие и становились на колени. Самые забитые солдаты из всех, кого я видел. Достаточно начальственно заорать — и слушаются. В кратчайшее время станция была занята, доты захвачены, и длинные конные и пешие колонны двинулись через мост. Мы, Восьмой Маньчжурский, шли в первых рядах.
Полковник от меня лихо избавился — отправил в эскадрон. Сотник не менее сноровисто сплавил еще ниже. Всем я мешал. А вдруг случится что, кому отвечать? Последней инстанцией оказался стандартно усатый взводный сержант. Тот приставил ко мне совсем молодого парня по имени Яхуд и выкинул проблему из головы. Больше ему делать нечего, только следить за глупыми гражданскими. Вообще отношение было слегка настороженным. Никто толком не знал, чего мне надобно и какого привязался. Таким, как я, положено сидеть в штабах и переписывать победные реляции, не заглядывая дальше дивизионного тыла.
Если винтовок и боеприпасов было больше чем достаточно, то проблема была с лошадьми. Далеко не все соответствовали нормам. Вот Яхуду его конь совершенно не нравился. Был он какой-то угловатый, излишне высокий и казался старше своего возраста. Как он рассказывал, батя утверждал, что рысак, несмотря на свой неказистый вид, очень вынослив. Многие вообще ехали на гибридах с киргизцами. Для степи это лучший вариант. Неприхотливые, низкорослые и мохнатые. Все равно лучше, чем ничего.
— Вот когда старший брат перед призывом своего приобрел, совсем все по-другому было! — Глаза парня горели восторгом, и рассказывал взахлеб. — Ездили выбирать все мужики семьи, и встречали их у ворот, расстелив на земле шелковые кушаки. Гордый хозяин вел жеребца в поводу. Если конь наступал на кушаки, значит, все будет прекрасно.
Этого я не понял. Что за странные обычаи.