– Стойте, Майер.
Пси-философ покорно остановился, он стоял ни жив, ни мертв, понимая, что надежды нет и жалкое, перекошенное, смятое ужасом лицо беспощадно его выдает.
– Поднимите то, что потеряли.
– Что?
– Вы только что подбросили химическую пси-мину. П%EЕка не остыла, поднимите ее и сожмите в руке.
Бледный до полотняной желтизны Майер безвольно нагнулся и подобрал шарик. Эшли удовлетворенно кивнул.
– Отлично. Ну и что мне с вами теперь делать? Вы отважны только в научных дебатах, швыряя мятой бумагой в престарелых академиков, во всех остальных случаях вы малодушный трус, которого ломает первый встречный.
Пси-философ опустил голову.
– Я не мог по-другому… Разум и Звезды! Чего вы от меня хотите, Эшли?! Информации? – пожалуйста! Спрашивайте, я все скажу, а потом отпустите меня! Вы взялись не за того человека, я вам не подхожу – меня всю жизнь тошнит от вида убиенных.
Эшли прищурился, рассматривая крупного, лощеного профессора с холодной гадливостью.
– Вы думаете, мне нужна ваша смерть? Я не стану марать руки. Идите к тому, кто вас послал, верните ему пси-мину и передайте привет – мы придем за ним в свой черед. А вы… Считайте, что вас приговаривают к жизни, Хэри Майер, вы только мелкая, болтливая, скользкая мразь…
…Беззвучное падение ничтожной песчинки порой вызывает грохочущий обвал. Быть может, жгучая обида пересилила страх, или Эшли поторопился с выводами по поводу низменной природы эмоций вконец измученного унижениями Майера, но последующие события развивались стремительно и неотвратимо. Хэри шагнул вперед, легко и ловко обогнул инсургента, сильно и плавно (чуть щелкнул замок) распахнул дверцу холодильника и метнул туда шарик Стрижа.
Последствия не заставили себя ждать. Холод в долю секунды заставил сработать миниатюрный “запал”, шарик безобидно хлопнул и лихо взорвался. Сухое вещество пси-мины превратилось в облако газа и в ту же секунду окутало комнату. Хэри Майер потерял сознание мгновенно, Эшли попытался сделать рывок к выходу, отчаянно цепляясь за ускользающую, дразнящую реальность – бесполезно.
Истончившееся невидимое облако накрыло коридор, просочилось под неплотно прикрытые двери. Небритый охранник, тот, что остался у двери, замер, остолбенев – вдоль по коридору, лениво виляя хвостом, плыла огромная рыбина. Рыба пошевелила грудными плавниками, ехидно осклабилась и показала охраннику мясистый роговой язык, бока монстра отливали тусклым золотом. Человек помянул Мировые Яйца и отпрянул, всем телом ударившись о гулкую стальную створку. По соседству тонко, истерично, последним визгом, заверещали. Один метался и падал, другой исступленно молился Разуму, третий замер на месте, вперившись в видимые только ему двусмысленные образы, кое-кого из боевиков попросту неукротимо рвало.
Доктор, уже успевший прибрать матовые инструменты в аккуратный чемоданчик, продержался чуть подольше других – ровно настолько, чтобы осознать масштаб поражения. Он потянулся вперед, словно в неудачном прыжке, упал плашмя, ничком, длинные белые пальцы разжались, поспешно выхваченный пистолет бесполезно откатился в сторону. Над местом действия витал тревожный запашок – цветочный, с примесью нечистот. Под лестницей угрюмо взвыл насмерть перепуганный странным поведением людей кот…
* * *
…Дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко ударили, но не снаружи – изнутри. Стриж рванул ее на себя – бесполезно, стальная створка даже не дрогнула. Он прислушался, за дверью кто-то глухо стонал, в узкую щель сочился сладковатый запах.
– Майер! Майер, вы слышите меня? Вы здесь? Откройте мне, если сможете!
Молчание. “Он в отключке. Профессор, похоже, сделал все, что мог, теперь моя очередь, но я не могу открыть дверь, и время – вот мой враг. Через четверть часа они начнут приходить в себя, через полчаса станут боеспособны”. Стриж развернулся к шлюхе.
– Покажи мне свою комнату.
– Две конфедеральные гинеи.
– Ты их получишь.
Женщина повернулась, продемонстрировала жирную декольтированную спину и пошла в дом, завлекательно виляя бедрами. Дезет двинулся следом, он почти подталкивал несколько ошеломленную такой прытью проститутку. Ее комната на втором этаже оказалась выдержанной в классических для профессии красноватых тонах, на почетном месте высилась очень интересная кушетка. Обитые дешевой тканью стены украшали старые пыльные зеркала с отслоившейся амальгамой. Стриж ткнул пальцем в сторону расковырянной обивки.
– Это та самая дыра в стене?
Экзотичка кивнула, явив широкую редкозубую улыбку и принялась деловито раздеваться, звонко щелкая бельевыми кнопками. Дезет рванул со стены мягкое красноватое покрытие, обнажил тонкий пластик и пинком пробил приличных размеров отверстие в соседнюю комнату – пластик с треском завалился вовнутрь неровным треугольником, открывая лаз.
– Что ты делаешь, кретин? Ты стенку поломал.
– Я открываю новые экзотические пути, красавица!
Стриж нырнул в отверстие, второпях обдирая плечи. Проститутка обиженно приоткрыла широкий рот, в растерянности комкая только что снятый корсаж.
– А мне махать, что ты не можешь. Заплатить все равно обязан…
Дезет, не слушая, вломился в стерильно-белую, пронизанную мертвенным светом тесную пустоту. Комнату наполнял сладковатый запах пси-мины, смешанный с острым запахом больницы и страдания. На надувном матрасе в углу вытянулся длинный, укрытый белой простыней холмик. Стриж откинул край ткани.
– Джулия Симониан!
Она медленно, как-то нехотя подняла веки. Худое лицо, стриженная наголо голова с наискось наклеенной повязкой, муть беспамятства и наркотика в потускневших ореховых глазах. Стриж поднял на руки почти невесомое тело и осторожно, стараясь не повредить ношу, протиснулся обратно в красную комнату. Полураздетая экзотичка в полной растерянности восседала на кушетке. Дезет поспешно сбежал вниз, не обращая внимания на столбенеющих прохожих, миновал квартал и опустил ношу на заднее сиденье кара. Сел за руль, подогнал машину поближе к дому с розовой крышей.
– Я сейчас вернусь.
Он тщательно захлопнул дверцу. К счастью, патруль безопасности до сих пор не появился – должно быть, сказывалась дурная репутация перенаселенного подонками района. Стриж проворно взбежал по лестнице притона, обогнул кушетку с задумчивой шлюхой, пролез в отверстие и толкнул белую дверь. О, чудо! – она легко подалась. “Не заперто, господа!”. Он вытащил пистолет и, мягко ступая, быстро пошел вдоль по коридору.
– Эй, Майер! Где вы? Пора удирать…
В боковой комнате что-то ворохнулось, Стриж резко повернулся – и вовремя. Пуля, выпушенная Доктором, ушла в косяк. Наблюдатель лежал, опираясь на локти, он почти пришел в себя, глаза смотрели осмысленно и зло. Дезет точным ударом вышиб пистолет противника.